Надежда Первухина - Заботливая женская рука

Они вошли. Дверь захлопнулась. Причем именно так, как положено захлопываться гробовым крышкам и дверям фамильных склепов. Юрик и Гена занервничали, и Трифон понял, что дверь захлопнули не они…

— Ни черта не видно, — ругалась Гранечка. — Ничего, я помню, как тут комнаты расположены…

Трифон почувствовал, как Олег пожал ему руку:

— Держись, я сейчас их вырублю…

Но привести в исполнение свой замысел Олег не успел.

Во всей квартире разом вспыхнул свет.

И от увиденного Трифон, Олег и даже эти хладнокровные подонки взвыли и зажмурились.

Их было множество.

Они устилали пол шевелящимся телесно-розовым ковром.

Они карабкались по стенам.

Они, покачиваясь, висели на шторах, карнизах и люстрах.

Они шевелили пальцами и издавали игривое пощелкивание, как крабы в брачный период.

Руки.

В этот час в подземном переходе на станцию метро было несуетно и безлюдно. Возможно, поэтому хрупкая девушка в очаровательных алых сапожках с золотыми шпорами и шубке из платиновых песцов бесстрашно вышагивала мимо полуосвещенных палаток с мелочным товаром, до которого падки наезжающие в столицу провинциалы. Хотя… Если бы нашелся некий бандит или маньяк, возжелавший немедленно выяснить, насколько далеко простирается смелость этой симпатичной девушки, ему пришлось бы немедля ретироваться, наклеив на лицо непорочную улыбку. Потому что рядом с девушкой, касаясь холкой ее бедра, шел волк, и его янтарные глаза придирчиво осматривали каждую мелочь, каждую урну и каждую гранитную плитку пола. А еще в девушке наблюдалась сильная странность. Она постоянно разговаривала сама с собой и с волком. И даже, похоже, волк ей отвечал…

— Куда теперь, богатырь? — поинтересовалась девушка у своего четвероногого спутника.

— След размытый, но, похоже, надо идти через те стеклянные двери, — почти не раскрывая пасти, ответил волк Сергей.

— В метро? Значит, похититель сел на поезд… — раздался голос из пустоты.

— Почему вы так уверены в этом, майор? — другой голос из пустоты, насмешливый и с акцентом. — Человек мог просто затеряться на станции…

— Вы, агент Скалли, плохо представляете себе наши московские станции, — парировал невидимый майор Колосков (а это, разумеется, был он). — Затеряться там… скажем так, сложновато.

— У него могут быть сообщники из местного обслуживающего персонала, — не остался в долгу и голос агента Молдера. — Кстати, я заметил, что продавец вон из того киоска с поддельными часами «Романсен» очень внимательно смотрит в нашу сторону.

— Просто ему понравилась Людмила, — робко сделал комплимент гоминид Чарли.

— Потише, пожалуйста. — Димка Романцева подошла к стеклянным дверям и коснулась холки волка-богатыря. — Что будем делать? В метро с животными могут не пустить. И почему у вас не оказалось лишней шапки-невидимки?

— Я могу богатырю одолжить свою, — вызвалась агент Скалли.

— Спасибо! — махнул башкой волк. — Проблема в том, что на момент невидимости у меня нюх исчезает.

— Да, дилемма, — протянул Молдер. — Но делать нечего. Скалли, снимай шапку. Кстати… Царевич Филимон, вы что молчите?

— Я скорблю, — грустно вздохнул Филимон. — О жестокости и неблагодарности рода человеческого.

— Царевич, я ведь уже поблагодарила тебя и за сапоги, и за шубку! — нахмурилась Димка.

— Ох, да я не об этом, — смутился царевич. — Горестно мне, что мой слуга верный неблагодарным предателем оказался. Разве мало я им платил? Разве задерживал когда выплату жалованья? Разве обделял премиальными?

— Не кручинься, царевич, — вильнул хвостом волк. — Еще не все потеряно. Димка, прикрой меня, что ли. А то как бы не появились ненужные свидетели того, как мы с агентом Скалли ролями меняемся.

Димка, как могла, загородила собой волка. Через минуту волк исчез, а рядом с девушкой в алых сапожках стояла молодая женщина крайне сурового и деловитого вида.

— На станцию! — скомандовала Скалли.

Дремавшая в стеклянной будке возле турникетов бабулька была крайне удивлена следующим происшествием. Через два турникета прошли две женщины, как положено, сунув в металлические их животы магнитные карточки, а еще четыре турникета сработали вхолостую, хлопнув по пустоте. Правда, из пустоты донеслись приглушенные нечленораздельные вопли и даже рычание. Но последнее бабулька отнесла к разряду галлюцинаций, вызванных напряженной рабочей сменой.

— И куда теперь? — Скалли и Димка нервно оглядывались. Перроны были пусты. К одному подкатила пустая же электричка, постояла мгновение и с обиженным грохотом умчалась в подземное чрево.

— Рассредоточимся по станции, — приказал невидимый Молдер. — Оценим обстановку.

Похоже, теперь агент ФБР чувствовал себя в своей тарелке.

— Обстановка так себе, — старательно рассредоточившись, заявила агент Скалли. — Скромно и чисто, прямо как в синагоге.

— Когда это ты была в синагоге? — немедленно откликнулся ехидством Молдер.

— Когда охотилась за ребе-оборотнем. Ты не участвовал. Ты сидел в засаде, ожидая очередного визита пришельцев, — парировала Скалли.

— Давайте тихо, а? — возмутилась Димка такой вопиющей небрежностью спецагентов на расследовании.

— Мне нужно снять шапку-невидимку, — подал голос волк. — Я не фига не чувствую. Вместо носа просто чемодан какой-то.

— Ладно. — Димка кивнула. — Все равно, кроме нас, здесь никого нет и в обморок от твоего вида никто не рухнет.

— А может, нам всем это… обрести видимость? — поинтересовался царевич. — Ну, кроме меня, конечно.

— Не будем спешить. — Даже у невидимого майора голос звучал веско и строго. — Я уверен, что за нами все-таки наблюдают. Не может станция Московского метрополитена выглядеть так идиллически мирно! Это явная каверза. Так что лучше нам ввести предполагаемых противников в заблуждение относительно нашей численности.

Димке под руку толкнулось что-то бархатисто-пушистое.

— Сними, а? — попросил волк.

Став видимым, он немедленно принялся принюхиваться и прицельно осматриваться. Пару раз сделал ложную стойку возле колонн, заглянул в тоннели…

— Ничего не понимаю, — сказал он растерянно. — След на земле пропал.

— Что значит «на земле»? — тут же поинтересовался реликтовый гоминид.

— Только что был и вдруг испарился. Здесь. — Волк подошел к стенду с зеркалом, который стоял у черного жерла тоннеля. Поднял голову к зеркалу. Замер. А потом прохрипел потрясенно: — Смотрите! Смотрите туда!

Да, было отчего завопить удивленно! Потому что в зеркале отражался вовсе не кусочек тоннеля с цепочкой уходящих во тьму ламп и посеребренные рельсы. В зеркале была видна пустыня — с оранжевым песком и лимонно-желтым небом. И там, на стыке песка и неба, двигалась крошечная черная точка.