Михаил Савеличев - Черный Ферзь

Кое-как втиснув в размокшие ботинки ноги, Навах зашнуровался и встал. Поднялся и Сворден, закинул автомат на плечо и двинулся вслед за прихрамывающим кодировщиком.

Лес раздавался вширь, словно некто изо всех сил принялся растягивать земляную подложку, на которой он рос. Расстояния между деревьями, до того стоящих вплотную друг к другу, как новобранцы в строю, увеличивалось, будто необученной деревенщине дали команду «вольно!», а она вместо того, чтобы по уставу заложить руки за спину и расставить ноги, разбрелась из шеренги кто куда.

Дотоле непролазные кустарники присели, а то и вовсе полегли, прижавшись к земле ветвями, как вышедшие из тяжкого боя солдаты, повалившись без сил прямо там, где уже не слышны стрельба и взрывы.

Лес производил на Свордена впечатление лишь на мгновение затихшей боевой зоны — воюющие стороны перемешались настолько, что нельзя прочертить линию фронта, а если бы кто-то из штабистов и попытался сделать подобное, умозрительно проложив ее как равноудаленную от противоборствующих огневых позиций, то получились бы каракули, по недоразумению нанесенные на оперативную карту.

Свордену казалось — вот-вот они наткнуться хоть на какой-то след минувшего боя, чья ярость столь ясно ощущалась в воздухе, — например, на скелет смертника, прикованного цепью к пулемету и погребенного лишь под кучей отстрелянных гильз и опавших листьев. Однако они продолжали идти, а ничего подобного на глаза не попадалось.

Если у Наваха имелись подобные ощущения, то он их скрывал. Он топал как на параде, похлопывая по ноге сорванным прутиком и разве что не распевая гимн Дансельреха. Хромота его давно прошла, тело вновь преисполнилось силой, и даже по спине кодировщика нетрудно было заметить, что он находится в лучшем расположении духа.

Сворден достал из кармана патрон и запустил его в затылок Наваха, но тот оказался начеку и, наклонив голову набок, небрежно взял патрон из воздуха, как надоедливо жужжащее насекомое. Он даже не повернулся к Свордену выяснить причины столь глупой шутки, на которую попадаются только необстрелянная деревенщина, но уж никак не матерые служаки.

Лес, меж тем, продолжал растягиваться, и это уже не казалось каким-то удачным образом, пришедшим в голову, а являлось довольно точным описанием происходящего. С каждым шагом деревья все дальше и дальше отодвигались друг от друга, и даже те, что всего лишь несколько шагов назад стояли вплотную друг к другу, переплетаясь кронами, теперь расцепили объятия, уступая место мировому свету.

Что-то с еле слышимым шорохом рассекло воздух и глухо ударилось о землю. Как будто камешек бросили. Навах и Сворден замерли на месте, оглядываясь в поисках источника звука, которым, по создавшемуся впечатлению, должно было быть нечто крохотное, еле заметное, а отнюдь не огромное, суставчатое, полупрозрачное, что одним концом упиралось в лес, а другим уходило в скрытую рефракцией даль.

Может поэтому они не сразу сообразили — чудовищное образование и является источником шума, пока совсем рядом в землю не уперлась очередная суставчатая «нога», издав совсем уж несоразмерный собственной величине звук. «Нога» принялась оплывать, став похожей на огромную присоску. Она дрожала, двигалась из стороны в сторону, втягивая в себя траву и землю. Бурая масса закрутилась тонкой спиралью, уходя вдоль суставчатого канала все выше и выше, а почва под присоской вдруг лопнула, разверзлась, и оттуда начало судорожно выкручиваться огромное, хитиновое тулово, ощетинившееся множеством ног и клешней, мрачно глядя десятком разнокалиберных глаз и издавая противный оглушающий скрежет.

— Krebsspinne! — охнул Навах и отшатнулся назад от чересчур близкого соседства с отвратным чудищем, которе тем временем окончательно извлекли из земли и теперь заглатывали все глубже и глубже, невзирая на его жуткий вой и брыканья.

— Что это? — только и вымолвил Сворден, когда полупрозрачная «нога» оторвалась от земли и резко ушла вверх, унося скрежещущую тварь.

— Это? — переспросил Навах, медленно отходя от охватившего его оцепенения. — Это… такая штука, которой здесь точно не может быть… Впрочем, о какой из них ты спрашиваешь?

Вдруг Сворден сообразил — поскольку клешнястого членистонога извлекли из-под земли, то вполне вероятно, кроме него там же обитают его многочисленные родственники, точащие жевала в предвкушении добычи. И может прямо сейчас земля под их ногами обрушится, и они с Навахом окажутся в мрачной сырой норе в качестве поминальной трапезы этих самых Krebsspinne, скорбящих о потере товарища.

У Свордена возникло неодолимое желание вскарабкаться на ближайшее дерево, но Навах подошел к взрыхленной земле, присел на корточки и потыкал ее пальцем. Сворден осторожно придвинулся к нему и тоже ковырнул ближайший комок ботинком.

Почва промерзла до звона. От нее тянуло холодом, и у Свордена защипало коленки. Он потер голую кожу, отошел подальше и принялся смотреть вверх.

— Их там много, — сообщил Сворден Наваху о своих наблюдениях.

— Да-да, сейчас, — невпопад ответил задумчивый кодировщик.

Если Свордена клешнястая тварь просто испугала, как может испугать вооруженного человека хищное животное, выпрыгнувшее из чащобы, то Наваха увиденное поразило до глубины души. Чего-то кодировщик знал такое, что не знал, а потому не придал особого значения Сворден. И связано оно не столько с членистоногом, сколько с куском промерзшей земли, над которой Навах продолжал стоять, заложив руки за спину и притоптывая. Со стороны он походил на нелепую голенастую птицу.

У Свордена зачесались руки швырнуть в кодировщика еще один патрон, но он пожалел боеприпас. С такими тварюгами, лезущими из земли, следовало беречь каждую пулю. Сворден вернулся к источающему стылость участку, взял Наваха за плечо и, поймав его отрешенный взгляд, ткнул пальцем вверх.

Привычное жаркое марево, скрывающее верхнюю полусферу Флакша, теперь напоминало взбаламученное болото, куда со всего леса сползлись для спаривания безногие гады. Суставчатые полупрозрачности сплетались в огромные клубки, затем разъединялись, устремлялись к земле, чтобы потом вновь подняться и включиться в беспорядочное, на первый взгляд, движение.

Присмотревшись, Сворден увидел — каждая из суставчатых трубок уносит из леса схваченную добычу, похожую отсюда на увязшую в клее крохотную мушку. А там, наверху, темные точки внутри полупрозрачностей включаются в общее движение, стремительно передвигаясь внутри трубок, сталкиваясь и объединяясь в расплывчатые пятна, но затем вновь разъединяясь, теперь уже не столько темнея, сколько поблескивая серебром, будто их покрыли амальгамой.