Игорь Гетманский - Звёздный наследник

- Совсем из тебя здесь дурака сделали, Рич, - сочувственно сказал я. И с наслаждением врезал ему снизу в челюсть. Это был мой коронный удар, нокаутирующий.

Томпсон дернулся, закрыл глаза и чуть сполз вниз в жесткой хватке Торнадо.

- Торнадо, быстро его к контрольной камере! - слабым голосом скомандовал я. И подумал о том, хватит ли у меня сил втащить тяжеленного майора в звездолет. - Скажи Ланцу, чтобы включал встроенное оборудование и приготовил капельницу со снотворным, антиоксидантами и дезинтоксикаторами самого широкого спектра. Все!

Экскаваторы снова загрохотали, тело Томпсона поплыло к звездолету Ланцелотта. Я держался за бок и ковылял вслед за ним.

Когда я добрался до входного люка, луч прожектора уже общупывал середину космодрома. То место, где стоял "линкор" с Корриды. Надо было спешить.

Я открыл входной люк, подошел вплотную к Томпсону и скомандовал Торнадо:

- Отпусти его!

Манипуляторы раздвинулись. Томпсон медленно сполз спиной вдоль "ладони" суперкибера на землю. Я подхватил его под мышки и, морщась от боли, потащил вверх по трапу.

Как ни трудна была для меня задача втащить раненого майора в звездолет она оказалась посильной для меня. И я ее выполнил, не мог не выполнить - в очередной раз чудом спасшись от смерти. Бросив тело Томпсона на пол посреди зала, я бросился к пульту и включил режим "Уйти, чтобы остаться".

И перед тем, как изображение на экране внешнего обзора исчезло, увидел, что луч прожектора подползает к "тихоходу"-соседу и начинает настороженно ощупывать его.

Я успел скрыться в пространственном "кармане" до того, как вид маленькой, но грозной армии журналиста Рочерса оправдал бдительность киберохраны космодрома.

Я остановился над неподвижным телом майора Томпсона и тяжело вздохнул. Я падал с ног от усталости, боли в боку и желания поспать. И еще я хотел есть. Я хотел всего одновременно - расслабленно лежать на кушетке, принимать обезболивающее, что-нибудь есть и безмятежно спать. Но я не мог позволить себе ни одной из этих вещей. Не мог, пока не позаботился о своем друге майоре Томпсоне.

Друге, который чуть не погубил меня.

Я еще раз тяжело вздохнул, нагнулся и с кряхтеньем вытянул за руки с пола тело Томпсона на кушетку. Подложил под голову подушку, пощупал пульс. Сердце его работало нормально. Пульс был ровный и хорошего наполнения, несмотря на ту здоровую дозу снотворного, которую я вкатил ему пять минут назад.

Капельница с раствором тех препаратов, которые я назвал Ланцу, уже была готова и висела над Томпсоном на стене. Я задумчиво посидел над ним, потом закатал рукав его комбинезона и ввел в вену правого предплечья иглу. Ланц осторожно рапортовал:

- Процесс лечения больного начался, сэр.

Я не откликнулся, а все сидел и смотрел на расслабленное во сне лицо Ричарда. Удастся ли то, что я задумал?

Еще на пути к Пифону, вспоминая все, о чем рассказал мне дядя Уокер, я пришел к простому решению. Оно напрашивалось само. Если предположение Уокера верно, рассуждал я, и физиологический механизм одержания человека кальмаром ничем не отличается от медикаментозной кодировки, от консервации фармакологически активных веществ во внутренних органах или костях человека, то...

В медицине на любую кодировку существует раскодировка - набор медикаментов, нейтрализующий кодирующие вещества. Нейтрализующий или ускоренно выводящий их из организма. Подобный набор медикаментов, несомненно, существует и для вещества треклятой протоплазмы. Только он еще не создан. Естественно, я не мог своими силами извлечь из тела Ричарда хотя бы миллиграмм осевшей в нем гадости. И тем более не смог бы найти химическую формулу дезинтоксикатора. А если бы смог, то, скорее всего, она оказалась бы настолько нетривиальной, что я не сумел бы получить нужное вещество в условиях звездолета. Все это было мне не по зубам.

Но я мог иное. Я мог попробовать просто промыть Ричарда. Теми растворами, которые были созданы совсем недавно, но уже входили в аптечки всех космических кораблей.

Эти растворы были последним и самым веским словом в земной фармакологии. Их достоинство состояло в том, что они удаляли из человеческого тела буквально все вещества, определенные медиками как "не родные" для человека. Как достигался такой эффект - я не знаю. Но знаю, что эти уникальные растворы в считанные часы справлялись с самой сложной, острой интоксикацией, вызванной каким бы то ни было, даже неизвестным науке веществом.

А если так, думал я, то в те же считанные часы из тела Ричарда Томпсона будет удален кальмар, который слился с ним на плато. И Рич будет здоров.

Чтобы использовать все возможности, которыми я обладал в таком незнакомом деле, как раскодировка, я приказал Ланцу заодно ввести в раствор капельницы и все известные "обычные" дезинтоксикаторы. Чем черт не шутит: любое из веществ приготовленного раствора могло оказаться нейтрализатором-раскодировщиком для вещества протоплазмы!

И вот теперь я усыпил своего друга и, как сказал Ланц, "процесс лечения больного начался"...

- Сколько он проспит, Ланц? - тихо спросил я.

- Не меньше двенадцати часов, сэр.

- Дай мне что-нибудь из того, что восстанавливает функцию травмированной печени. Вместе с обезболивающим. И разбуди ровно через десять часов.

- Будет исполнено, сэр. Капсулы с заказанным вами лекарством ждут вас на столе в бытовом отсеке.

Я быстро приготовил себе пару сэндвичей, выпил чашку горячего успокаивающего чая, проглотил лекарства и, не раздеваясь, рухнул на диван в бытовом отсеке.

Тот диван на котором когда-то спала Лотта...

Таким образом, в ту ночь я все же сумел исполнить все свои желания. Но ведь эти маленькие желания-терзания были пустяками по сравнению с тем, что точило меня уже столько дней, что не давало мне спать, гнало из одного конца Галактики в другой, сжимало сердце тоской и неуверенностью, терзало острым чувством вины...

На самом деле, подумал я, засыпая, у меня есть только одно желание: спасти ее. И быть рядом.

"Лотта, где ты? Что с тобой?"

Меня разбудил громкий голос Ланца:

- Вставайте, сэр. Вы спали ровно десять часов. Ваш пациент просыпается.

Меня как будто дернуло током:

- Как так? Ты же говорил, что он будет спать не меньше полусуток!

Ланц деликатно погудел, потом ответил:

- Диурез, сэр. Повышенный диурез. Как всегда при введении большого количества жидкости в кровь. Это его разбудило.

Я вскочил с дивана и выхватил из ящика стола револьвер.

- Не волнуйтесь, сэр, - успокоил меня Ланц. - Ваш пациент сейчас не опасен. В настоящий момент он испытывает остаточное действие снотворного. Движения замедлены, нескоординированы. Взгляд отсутствующий.

Я немного успокоился, плеснул себе в лицо холодной воды из-под крана, засунул револьвер за пояс комбинезона и быстро прошел в зал.