Урсула Ле Гуин - Правила имен

Дети молчали. Мистер Подхолмом не воздержался и ответил на вопрос так:

— Потому что имя — это все равно что вещь. А настоящее имя — настоящая вещь. Знать чужое имя — значит полностью контролировать эту вещь. Я угадал, учитель?

Палан улыбнулась и сделала реверанс, явно смущенная его ответом, а он опомнился и живо заторопился к своему холму, прижимая к груди мешок с продуктами. Минута, проведенная в обществе детей и учительница пробудила в нем страшный голод.

Чародей поспешно затворил за собой внутренние двери жилища, но, вероятно, в заклинаниях были погрешности или неточности, так как прихожая заполнилась ароматом пшеницы, яичницы и кипящей на сковородке печени.

Ветерок в этот день, дувший с запада, был легким и освежающим, но ровно в полдень в бухту Сатинс, скользя на спокойных водах, причалил небольшой кораблик. Он еще только точкой виднелся на горизонте, а его уже заприметил остроглазый мальчуган, прекрасно знавший рыбацкую флотилию острова. Мальчишка понесся по улицам, выкрикивая:

— Чужое судно, чужое судно!

Очень редко маленький островок посещают гости с такого же маленького острова Ист Рич или торговые смельчаки с Архипелага. Когда суденышко достигло пристани, его уже встречала половина населения Сатинс. Даже рыбаки спешили с моря на берег, а также пастухи, собиратели трав и ловцы моллюсков сходились со всех холмов и устремлялись к пристани.

Только дверь в пещеру мистера Подхолмом оставалась запертой.

На борту кораблика оказался единственный человек. Когда об этом донесли старому капитану Фогено, тот выдернул волосок из седых бровей над невидящими глазами и мрачно выдал:

— Тогда этот парень может быть лишь одного сорта, раз в одиночку поплыл на Аут Рич. Волшебник, колдун, а может маг…

Вот поэтому жители острова затаили дыхание, желая впервые в жизни увидеть живого мага, может быть, одного из могущественных Белых Магов, живущих в высоких башнях на переполненных островах Архипелага. К их разочарованию, путешественник оказался молодым симпатичным юношей с черной бородой, которой радостно поприветствовал толпу и выбрался на берег, как обычный моряк, удовлетворенный, что достиг берега. Он назвался морским торговцем, но люди увидели у него дубовый посох, о чем поспешили сообщить слепому Фогено, на что тот важно кивнул:

— Да, два чародея в одном городе — это плохо! — задумчиво изрек капитан и захлопнул рот, будто старый карп.

Так как незнакомец не пожелал назвать им свое имя, они присвоили ему такое: Чернобородый. Незначительный груз его суденышка состоял из нескольких образцов ткани, сандалий, пушных изделий для оторочки плащей, дешевого ладана, недорогих самоцветов, чудодейственных трав, изумительных стеклянных бус. Одним словом — стандартный набор для торговца. Каждый подходил, беседовал с Чернобородым и что-нибудь выбирал себе по нраву. Все мальчишки были тут как тут, желая послушать о путешествиях к неведомым островам Рича или услышать описание богатого Архипелага, Внутренних Земель, о рейдах белоснежных кораблей и золотых куполах Гавнора. Мужчины охотно слушали удивительные истории, но у некоторых не проходило недоумение: ведь торговец прибыл в одиночку, да еще и к тому же этот дубовый посох…

— И все это время мистер Подхолмом не покидал своей пещеры.

— Клянусь, это первый остров из увиденных мною, где не имеется своего волшебника! — воскликнул однажды вечером Чернобородый, находясь в гостях у матушки Гульд.

Та пригласила его, племянника и Палани на чашечку суррогатного чая.

— А как вы поступаете, если вдруг заболят зубы или у коровы пропадет молоко?

— Ну… мы сразу зовем мистера Подхолмом, — просто ответила старая женщина.

— Ай, он же ничего не умеет, — вырвалось у племянника по имени Бирт. От сказанных слов он густо покраснел и расплескал чай.

Бирт был неплохим рыбаком, сильным, смелым и немногословным парнем. Он любил детскую учительницу и в ближайшее время собирался поведать ей о своих чувствах, и вдобавок отнести корзину свежей макрели на кухню ее отца.

— Э, никак у вас волшебник имеется?! — удивился Чернобородый. — Он что, невидимка?

— Нет, только уж очень он застенчивый, — сказала Палани. Вот Вы уже неделю гостите на острове, а мы так редко видим путешественников… — она тоже покраснела, но чай не разлила.

Чернобородый улыбнулся ей.

— А вы хорошо его знаете?

— Не очень, — ответила матушка Гульд, примерно как и Вас. Чайку погорячее не желаете? Давайте сюда чашку. Четыре года назад он прибыл сюда на шлюпке. Помню как раз пришло время выбирать сети с уловом в Восточном Заливе, да и тем же утром пастух Понди сломал ногу. Да, точно, ровно пять лет назад это и произошло. Хотя нет — четыре… А вообще-то, все-таки пять. В тот самый год, когда чеснок не уродился. Приплыл он, значит на шлюпке, доверху наполненной огромными сундуками и ларцами. Он тут же обратился к нашему Великому Мореплавателю Фогено, который тогда слепым еще не был. "Ходят слухи, — сказал мистер Подхолмом, — что у вас нет ни колдуна, ни чародея вообще, не хотели бы вы заполнить этот пробел?" "С удовольставием, но при условии, если Магия белая!" — ответил ему капитан. И прежде чем Вы произнесли бы слово «каракатица» мистер Чародей уже обосновался в пещере под холмом, и вскоре вывел чесотку у кота мамаши Белтоу. При этом, правда, шерсть рыжего кота поседела, и он недолго протянул на этом свете. Он помер прошлой зимой с первыми заморозками. Мамаша Белтоу приняла слишком близко к сердцу смерть своего любимца, бедняжка, даже когда ее муж утонул на Длинных Берегах, в год больших косяков сельди, когда племянничек Бирт был еще совсем сопляком — в этот месте Бирт снова расплескал свой чай, а Чернобородый усмехнулся — все это нисколько не смутило матушку Гульд, — горе Белтоу было безгранично.

Беседа продолжалась до глубокой ночи.

На следующий день, прогуливаясь вдоль пирса, Чернобородый пытался втянуть в разговор молчаливых островитян.

— Кто скажет мне, которая из этих лодок принадлежит вашему чародею? Или он с помощью магии обращает ее в грецкий орех, когда не пользуется?

— Ну что Вы, — ответил один из рыбаков, она валяется в его пещере под холмом.

— Он что, перетащил лодку в пещеру?

— Ага, точно так. Я сам помогал ему. Ох и тяжеленная она была, загруженная сундуками и шкатулками. Он тогда сказал, что в них хранятся книжки со множеством всяких заклинаний. Апатичный рыбак посопел, развернулся и побрел прочь.

Племянник матушки Гульд неподалеку чинил порванную сеть, он прервал свое занятие и спросил с тем же безразличием:

— Хотите, я познакомлю Вас с мистером Подхолмом?

Чернобородый обернулся к Бирту. Пронзительный черные глаза долго изучали простодушное голубоглазое лицо рыбака, наконец Чернобородый улыбнулся и произнес: