Михаил Харитонов - Развращение

Предки нагов жили в песчаных норах, откуда были изгнаны обстоятельствами неодолимой силы: выбросы сероводорода отравили пески планеты, оставив пригодным для жизни только самый верхний слой почв. Переход к наземному образу жизни и освоение навыков охоты за обитателями пустыни оказался переломным в жизни вида: у нагов появились зачатки мышления.

Окончательно же их сформировало второе обстоятельство, предопределившее всю дальнейшую историю и культуру нагов: способ продолжения рода.

В отличие от щедрой Земли, где живым существам достаются не только страдания, но и хоть какие-то удовольствия, жестокая природа Шссунха напоминала буддистский ад. Большинство существ на планете были двуполы, но до женских половых органов эволюция почему-то не додумалась. Оплодотворение происходило так: самец ловил самку и впрыскивал ей своё семя прямо в тело, пронзая его детородным органом — твёрдой заострённой костью. Боль, испытываемая самкой при прободении тела членом, служила сигналом для выброса белков и гормонов, готовящих тело к беременности. В конце концов выношенная кладка яиц, подросших внутри тела матери, выбрасывалась наружу через клоаку, вместе с экскрементами, которые и служили им первой пищей.

Разум у нагов появился благодаря случайной мутации, а именно — ослаблению болевого инстинкта у самок песчаных червей.

Что послужило тому причиной, сказать трудно — во всяком случае, шссунхские биологи так и не смогли понять, какой именно ген и в каком именно месте поломался. Так или иначе, боль, испытываемая при прободении тела самки, стала недостаточной для того, чтобы переключить её организм в режим вынашивания. Лишь те самцы, которые проводили половой акт особенно болезненно для своей партнёрши, получали шанс на продолжение рода.

В конце концов это привело к тому, что самцы начали причинять самкам боль намеренно. Более того, возникла рефлекторная зависимость между страданиями самки и возбуждением самца. Наг, поймавший нагиню, входил в раж: ему было необходимо видеть корчи несчастной нагини, слышать её стоны и чувствовать запах боли и страдания. Правда, в пылу возбуждения он зачастую убивал или калечил оплодотворённую самку. Пришлось научиться умерять пыл, и, причиняя боль, не приносить большого вреда. Постепенно появилась изощрённая техника уколов членом в нервные узлы, пережимания сосудов, укусов и удушений, и так далее. Всё это требовало ума, сообразительности и своего рода фантазии. Извилины в головах нагов теснились всё гуще — пока, наконец, над змеиным родом не воссиял свет разума.

Неудивительно, что древнейшими орудиями, созданными цивилизацией нагов, были иглы для протыкания тела самки. С развитием цивилизации в арсенале самцов появилось множество пыточных приспособлений. Делали их из гуманных соображений — доставлять как можно больше боли, не калеча и не убивая. Даже электрические батареи были изобретены нагами для той же надобности.

Казалось бы, рождение разума из духа садизма должно было сформировать у аборигенов планеты пристрастие к жестокости. На деле всё вышло прямо наоборот.

С древнейших времён насилие и причинение боли считались на Шссунхе допустимыми исключительно в сфере размножения. В любых других обстоятельствах это воспринимались как половое извращение. Особенно это касалось самцов, пытающихся применить насилие по отношению к другим самцам — на них смотрели примерно так же, как на Земле когда-то смотрели на мужеложцев, только с гораздо большим омерзением. С ними даже не боролись — просто переставали общаться и совместно охотиться, а при первой же возможности бросали среди песков.

Поэтому система лидерства, основанная на силе, среди нагов так и не сложилась. Не было и войн: даже мелкая стычка показалась бы нормальному нагу чем-то вроде содомитской оргии, а поле сражения — просто бредом извращённого воображения… Для того, чтобы заставить змей действовать сообща, существовал один-единственный способ: убедить всех в том, что это и в самом деле необходимо. Поэтому власть на Шссунхе — точнее, её слабое подобие, если сравнивать с системами господства других цивилизаций — всегда принадлежала интеллектуалам.

При всём том сколько-нибудь интересной культуры наги так и не создали. Безрукие — в буквальном смысле слова — существа, они были лишены возможности творить для удовольствия. У них не было ни музыки, ни живописи, ни сколько-нибудь интересной архитектуры. Правда, нагов была своя литература, в основном бесписьменная: уникальная по земным меркам память позволяла им запоминать тысячи и тысячи строчек. К сожалению, бедный язык и отсутствие интересных сюжетов не позволило развиться каким-либо жанрам, помимо хроники, а также чего-то среднего между героическим эпосом и садомазохистским триллером: речь шла об историях, как умный храбрый самец поймал скрывающуюся от него самку, каким мучениям её подверг, чтобы её оплодотворить, и как она его в конце концов убила, укусом (зубы нагинь были снабжены ядовитыми железами) или удушением.

Впоследствии журналисты сравнивали убийство мужчины-нага после оплодотворения с нравами земных пауков, у которых паучиха может убить и съесть самца сразу после акта любви. На самом деле убийство самца было чисто культурным феноменом, ответом разума на вызов биологии: разрешение внутреннего конфликта между биологической необходимостью причинять боль и столь же естественным отвращением к насилию над живым разумным существом могло быть только трагическим… Так или иначе, но смерть самца после завершения ритуала оплодотворения издревле считалась обязательной, а попытки уклониться от неё — постыдными и даже преступными.

Неудивительно, что законы о совокуплении были древнейшими в кодексе нагов и соблюдались строжайшим образом.

Любой змей имел право поймать самку, заставить её признать себя его жертвой и оплодотворить её. За проведением обряда следили два наблюдателя, которые имели право защитить самку, если самец переходил грань дозволенного мучительства. Самка имела право — точнее, была обязана — после оплодотворения убить самца, сама или с помощью другого нага (как правило, подруги). Имущество самца переходило по наследству потомству, а нагиня должна была заботиться о вылупившихся змеёнышах.

Конечно, совокупление было трагедией. Зато никаких других трагедий в жизни змей не было. Возможно, поэтому наги, чья цивилизация была не старше человеческой, вышли в космос раньше людей.

— Вы позволите мне прилечь у ваших ног? — поинтересовался наг. — Кажется, я съел слишком много этого замечательного лакомства и несколько отяжелел… Только, прошу вас, не наступайте на меня каблуками, — добавил он уже из-под стола.