Дмитрий Баюшев - Допущение

Подошел и сел рядом спокойный Жулик, будто не было ему никакого дела до этой заварухи. Свое дело он сделал — спас хозяина, а с остальным «Бобик» разберется, не маленький. Лев, а не кот. Иван почесал «льва» за ушком. Жулик равнодушно зевнул.

Бой заканчивался. Вскоре с андроидом на плечах подкатил закопченный «Бобик» и отрапортовал: "Задание выполнено".

— Вижу, — Иван встал.

В это время подоспел народ. Чтобы не расхохотаться, Иван наморщил лоб и выпятил губы. С топорами да вилами против универсального средства уничтожения — это, конечно, да-а.

— Не задело? — спросил Булкин, ощупывая его тревожными глазами.

— Ну и комедь, — сказал кто-то. — Прям, как на войне!

— Как же не задело? Костюмчик весь изодран у бедненького.

— Товарищи, — вяло сказал Иван, — оснований для тревоги нет. Результат эксперимента, сами видите, положительный. «Бобик», у тебя все в порядке?

— Так точно, — гаркнул «Бобик».

— Нет, ну ты гляди! Чудеса, да и только, — захмыкали в толпе. — Этак скоро ухват заговорит.

— Японская штука-то, поди. Умеют же!

— А где ж Наташка? Кто последний видел Наталью?

— Да вон бежит!

— Во девка стала. Везет тебе, Ванька!

— А мы и сами не шавырь-шавырь, — отозвался Иван и помахал Наташе рукой…

— Кровь, — сказала сна жалобно.

— Ободрался маленько, — сказал Иван. И тут она заревела…

Под женские причитания Иван внимательно осмотрел поврежденного андроида, после чего буркнул:

— Позарастали стежки-дорожки… Боб, давай домой. Будем паковаться в дорогу. Идем, Ната.

— Ваня, — на ходу сказала Наташа. — Я больше так не могу. Мне Витя Булкин сказал, что оно в тебя стреляло.

— Промазало.

— Ты упал. Я видела.

— Кончай реветь.

— Я не реву, мне страшно за тебя.

— Ревешь, — сварливо сказал Иван.

— Почему оно в тебя стреляло?

— Ладно. Пусть будет сейчас. Идем.

Они спустились к реке, где густой кустарник скрыл их от любопытных глаз, и здесь Иван, криво усмехаясь, снял рубашку.

— Что это? — ужаснулась Наташа.

— Сюда оно в меня попало.

— И молчал. Надо же срочно в больницу! Ложись и не двигайся Я мигом. Потерпи.

— Не надо в больницу. Посмотри внимательно — уже зарастает.

Иван вздохнул и начал говорить. Молчать теперь не имело смысла. Рано или поздно все равно пришлось бы объяснить свое существо, свой стремительный взлет на Олимп… Конечно и здесь были свои допущения, Иван, ничуть не гордясь этим, понимал, что перерос ВК. Атмосфера, быт, человеческое ли самосознание приложило к этому руку — он не знал. Свой безграничный эгоцентризм существа высшего порядка он вытравил по капельке и теперь был, как на ладошке, на прекрасной и любимой Земле. Он перестал быть орудием чужой воли, стремящейся подчинить себе развивающийся разум. Он давно уже понял, что подавить разум дело бессмысленное и невозможное, и понял, для чего человек рождается. Это, оказывается, очень просто — для того, чтобы быть творцом. И в этом теперь был весь смысл его жизни…

— Ванька, дурачок ты мой, — сказала Наташа. — Что это тебе взбрело в голову про какое-то Кольцо? Перестань сейчас же об этом думать. Ты мой, мой и еще раз мой, и никуда я тебя не отпущу. Понял? И запомни — я от тебя не отстану. Даже на твоем Кольце найду, если будет нужно. Вместе с «Бобиком» найдем, уж он-то тебя ни с кем не спутает.

— Эгоистка ты. Ната.

— С кем поведешься, Ванечка, — лукаво сказала Наташа.

Иван уже второй час возился с андроидом, изредка помечая что-то в тетради. Принцип действия откровением не явился, но в отличие от первой модификации, подбитой «Жучкой», в данной конструкции появились новые монолитные блочки, "черные ящички", назначение которых настораживало. Застыв в неудобной позе над электронным микроскопом, Иван аккуратно отрезал от очередного блочка тончайшие слои лазерным скальпелем. Работа была нудная и требовала хорошего пространственного воображения.

— Ага, — сказал, наконец, Иван.

— Что? — озабоченно спросил Вовка Прынц.

— Ага означает ага, — сказал Иван, не отрываясь от микроскопа.

— Ага, — озабоченно согласился Вовка.

— Так, так, так, — Иван, потирая поясницу, встал с высокой лабораторной табуретки. — Ясненько.

Затем распорядился, чтобы вызвали ПКУ-2. «Бобик» с порога доложил:

— Явился, не запылился.

Иван взглянул на Прынца, тот сделал тупое лицо.

— Ты заметил что-нибудь необычное во время боя? — обратился Иван к «Бобику».

— Так точно, заметил. Моя защита нуждается в доработке. Я бы доработал систе…

— Стоп, стоп. Это уже моя забота. ("Дяди с Кольца бьют меня моими же идеями… Оперативно. Но это ничего, ничего! Они еще не все знают".) Меня волнует другое. Эта конструкция, в отличие от прошлой, с которой ты, кстати, знаком, должна была просверлить в твоей защите ма-аленькую дырочку, с микрон, и поразить тебя. Где дырочка, я спрашиваю? — свирепо закончил Иван.

— Так точно. Понимаю. Таковая дырочка имеется, только в дубле.

— В каком дубле? — не понял Иван.

— В моем, уважаемый. Я его опосля кремировал.

— Прынц, что ты делаешь с установкой? — нехорошо спросил Иван.

— В каком смысле? — от усердия Вовка вытаращил глаза.

— В прямом: опосля, уважаемый. Мало тебе собачьего диалекта?

— Иван Иваныч, да ведь заслушаешься. Как по росе босиком. Будто с народом пообщался.

— Ну — демагог, — Иван поглядел на хихикающих ребят и усмехнулся. — Так что за дубль?

Оказалось, что «Бобик» в момент приема излишней энергии умудряется из наличествующей глины или другого подножного материала сотворить себе подобных, которых считает своими сыновьями, и очень гордится дублем, "повесившим лапшу на уши контрагенту".

— Навешавшим, — машинально поправил Иван и застонал — про себя, в душе.

— Виноват — исправлюсь. Он погиб, — с дрожью в мембранах провозгласил "Бобик", — но дела его пребудут в веках, едрена палка. Дабы не раскрыть секрета, я вынужден был его кремировать. И это высшая почесть, язви ее в душу.

Иван, глядя на потупившегося Вовку Прынца, шмыгнул носом и почесал в затылке.

Доработка «бобика» заняла несколько дней. Интенсивное участие в ней принимал Виктор Булкин. Именно он своими толстыми обкуренными пальцами виртуозно спаял электрическую часть на двадцати микросхемах и заготовил моноблоки, используя для заливки надежную эпоксидку. Он же отчистил до блеска послушного «Бобика», впрыснул маслица в его шарниры, в благодарность за что был обучен колыбельной на языке экзотической народности тибетского нагорья.

Обедали они вместе с Ивановым в ближайшем кафе «Орбита». Кормили здесь дороговато, но хорошо, под приглушенные записи современных рок-групп. Музыка создавала уют и одновременно отодвигала на задний план атавистические звуки, сопровождающие прием пищи. Кроме того, сюда после стипендии заглядывали симпатичные девочки из мединститута, которые как-то по-особому умели «стрелять» глазками. Это бодрило.