Сергей Лексутов - Полночный путь

— Как только нас увидели — откочевали вверх по долине, изредка доглядывают издалека…

Серик озабоченно сказал:

— Как только кони напьются — пусть их кто-нибудь поводит, а то как бы не запалились… А нам чего-нибудь поесть бы, да побольше, и круг собирай; судить и рядить будем, что дальше делать. У Лисицы задумка имеется, и мне она отчего-то по нраву.

Серик с Лисицей хлебали наваристую похлебку из какой-то дичины, когда издалека донесся пронзительный свист. Чечуля встрепенулся, сказал:

— С верху долины стражи весть подают; видать местные народы наконец-то решились вызнать, кто мы такие…

Серик с Лисицей успели и похлебку дохлебать, и сахарные косточки обглодать, и еще водички попить, когда, наконец, объявился местный житель, числом один. Житель был уж и не жилец — уж такой это оказался древний старик. Серик разглядывал его, а старик разглядывал по очереди дружинников, да глаза его были внимательными, цепкими, будто у хищной птицы. В чертах лица присутствовало что-то от степняков, но и проглядывали явственно половецкие черты. Чечуля опомнился первым, уважительно поклонился в пояс, повел рукой в сторону костра, с висевшим над ним котлом, проговорил по-половецки:

— Милости прошу быть гостем.

Старик понял, принялся кряхтя заносить ногу над конским крупом, Чечуля рявкнул:

— Да помогите ж ему! А не то грянется на землю, сородичи еще чего не то подумают…

К старику подбежали стоявшие поблизости дружинники, осторожно сняли с коня, поставили на ноги. Тяжело шагая, старик подошел к Чечуле, поклонился, сказал:

— За честь благодарю… — и рядком с Чечулей направился к костру.

Серик отстал на шаг, благоразумно полагая, что если это лазутчик, пусть думает, будто Чечуля военный вождь. Расселись вокруг постеленной на земле холстины на шкуры сохатых да оленей. Кашевары проворно расставили миски с мясной похлебкой, Чечуля сказал:

— Угощайся, уважаемый, чем богаты, тем и гостей потчуем.

Старик покивал, сказал, осторожно беря деревянную ложку:

— Доброе угощение, свежее мясо…

Серик воспользовался случаем, и еще выхлебал добрую миску похлебки. Наконец старик облизал ложку, и собрался заговорить, но Чечуля ловко его упредил, спросив:

— Что за люди? Чем кормитесь, уважаемый?

Старик помолчал, сказал осторожно:

— У гор живем…

— А как прозываетесь-то? — не унимался Чечуля.

Старик недоуменно поглядел на него, повторил:

— У гор живем…

Тут встрял Лисица:

— Ну, чего привязался к человеку? Слышал ведь — угры это!

Чечуля почесал в затылке, сказал:

— Угры живут неподалеку от Галицкой земли, бывал я там…

— Ну, значит, и это тоже угры! — стоял на своем Лисица.

— Угры, так угры… — сдался Чечуля.

Старик, наконец, задал мучивший его и сородичей вопрос:

— Ну, а вы что за люди? Зачем пришли на нашу землю?

Чечуля торопливо выговорил:

— Да уйдем мы скоро! Маленько отдохнем, коней подкормим, и уйдем.

Лицо старика явственно просветлело, и он двинулся дальше:

— Поскорее бы… Коней у вас много, моя долина столько не прокормит. А мой род, однако, зимой с голоду передохнет.

Чечуля изумленно воскликнул:

— Да вас же мало, а долина, эвон какая!

— Не такая уж и большая… — старик осуждающе покачал головой. — Дальше вверх по долине травы скудеют, леса начинаются, а потом и вовсе гольцы начинаются…

Серик спросил с интересом:

— Вы так круглый год и пасете табуны в этой долине?

— Да не-е… Зимой в горах глубокий снег ложится, ни кони, ни бараны из-под него корм добыть не могут, однако в степь спускаемся. Вот так и живем у гор…

Потом еще долго сидели, разговаривали, но разговоры сводились к одному; старик уговаривал поскорее уйти, а Чечуля ловко выискивал доводы, как бы подольше остаться. Серик с Лисицей не выдержали этого состязания в ловкости ума и языка, уснули тут же, благо на оглобли была натянута сохачья шкура, создававшая прохладный тенечек.

Проснулся Серик под вечер, рядом похрапывал Лисица. Серик сел, огляделся. Неподалеку сидел Чечуля, и что-то мастерил с помощью ножа и шила. Серик проговорил недовольно:

— Пошто не разбудил?

Чечуля пожал плечами, обронил:

— А куда торопиться? Все одно отдыхать коням надобно…

— Горчак где? — все еще недовольным тоном осведомился Серик.

— А со своей половчанкой вверх по долине поднялся; видать наедине желает побыть, а не только за местными доглядывать…

— Пошли кого-нибудь на замену, да круг собирай… — Серик поднялся на ноги, такого с ним еще не бывало: ноги, спину, плечи ломило так, будто его дубинами охаживали с полдня.

Он спустился к запруде, оглядел нехитрую плотину; сложена она была из огромных камней, они-то и держали на себе загородку из более мелких камней. Потому, видать, весной плотину не сносили вешние воды. Из-под камней сочился невеликий ручеек, но вскоре исходил на нет в старом русле. Серик обошел запруду, нашел питающий ее ручей, лег на теплые камни, и долго пил прозрачную, как слеза, и вкусную, как вино, воду гор. Потом умылся, и пошел к стану, где уже собрались дружинники, шумно обсуждая вопрос: возвращаться, или не возвращаться?

Завидя Серика, все расселись; кто по телегам, кто прямо на землю, примолкли. Серик сказал:

— Щас Горчак приедет, и начнем разговор…

Легок на помине, появился Горчак. Он скакал на своем жеребце на франкский манер, гордо выпрямившись. За ним, на степняцкий манер припав к гриве коня, летела половчанка. Серик подивился: ну, чисто пацан…

Горчак спрыгнул с коня, вошел в круг, поздоровался и отошел к ближайшей телеге. Там подвинулись и он сел с краю.

Серик заговорил:

— Ну, теперь все в сборе… — он обвел взглядом напряженные лица. — Мы разведали путь, нашли и караванную тропу. Я так полагаю, здесь имеется узкий проход меж гор, вот караваны и идут через него наискосок. С гор сбегают ручьи и речки, потому караваны и держатся у подножья гор. Если мы пойдем дальше у подножья, то вскоре выйдем на караванную тропу. Но горы вскоре кончатся, кончатся и ручьи, с них сбегающие. То еще Горчак разведал, когда ходил в страну серов. Дальше пустыня, а пустыню на конях не пройти, хоть на караванном пути и есть колодцы, да и постоялые дворы имеются. Мы на таком побывали… — Серик замолчал, обвел взглядом дружинников. У одних лица прямо засветились радостью, но у многих было написано явное разочарование. Пауза затянулась.

Кто-то не выдержал, нетерпеливо выкрикнул:

— Да говори ты, чего тянешь кота за хвост?!

Серик медленно выговорил:

— У Лисицы есть задумка; продать коней, купить у местных народов верблюдов, и дальше, по караванному пути… В страну серов… — повисло жуткое молчание, даже было слышно далекое блеяние овец. Обведя взглядом круг лиц, Серик медленно выговорил: — Неволить я вас не могу, потому как свободного пути мы в страну серов не нашли, и этот поход — дело добровольное, из чистого любопытства. Так что, подумайте до утра, а завтра и решим, кто дальше пойдет, а кому возвращаться.