Сергей Лексутов - Полночный путь

Серик, опершись обеими руками о луку седла, всматривался в мутноватые, но все же с голубоватым отливом воды реки. Позади затихал скрип телег; постепенно вся дружина вытянулась на береговую кручу, подтянулись и отставшие, видать кони загодя почувствовали запах большой воды и заспешили, несмотря на усталость после длинного дневного перехода. Позавчера только ушли из последнего стойбища гостеприимных степных людей, которых Серик уже привык называть на тот манер, на который они сами себя называли — не касоги, а казахи. Поначалу, правда, чуть не передрались; оказалось Алай уже не понимал языка этого племени, но потом наладилось — подарки сделали свое дело. И тут же задымили костры, потекла река кумыса. Как всегда, пировали три дня, но вот, поди ж ты, за пару дней и проголодались, и кони притомились. Видать накопилась усталость от долгой дороги. Надо становиться на долгий отдых и без пиров…

Горчак, облокотившийся на луку и низко свесивший другую руку с плетью на запястье, проговорил:

— Вот половину дела и откатали… Обь…

— Похоже… — обронил Серик. — Здесь на отдых станем.

— Хорош отдых… — устало усмехнулся Горчак. — Всех боевых коней расковывать надобно; у многих копыта так отрасли, что они уж на каждом шагу спотыкаются…

Серик проворчал:

— Вверх по Оби пойдем, вдруг на половцев напоремся? Как биться на неподкованных конях? Пока плоты ладим, и сами отдохнем, и коням хороший отдых будет, а расковывать в пути будем…

Горчак проворчал, слегка раздражаясь:

— А как вообще пешком биться? Да еще в чистом поле, где не к чему спиной прижаться?..

Подъехал Алай, спросил:

— Будем на отдых становиться?

— Будем… — Серик поглядел вниз по течению, вверх, нерешительно пробормотал: — Надо пойму найти пошире, там хоть травы побогаче, и лес на дрова есть…

— Чего искать? — проворчал Горчак. — Пошли вверх по течению, все ближе к цели будем…

Серик окинул взглядом сгрудившиеся телеги. От семидесяти едва шестьдесят осталось. Запасные лошади по восьми штук тянулись за каждой телегой. Серик махнул рукой, указывая путь, и сам погнал коня рысью по гребню берегового откоса. Река здесь не петляла, а потому пойма тянулась узкая, только к заходу наткнулись на изгиб реки с широкой поймой. Тут уже стояло три казахские юрты; видать невеликий род на лето прикочевал отдохнуть у большой воды. Степняки встретили русичей настороженно, но за оружие не хватались. Может считали, что бестолку, а может, и до них докатилось известие, что по степи идут щедрые люди и всех одаривают богатыми подарками. Впереди стоял древний старикан, маленький и кривоногий, чем-то смутно похожий на паука. Зато за спиной у него в полукруг стояли молодцы, один к одному, стройные, высокие красавцы, с явственными чертами примеси половецкой крови. На поясах у них висели неплохие сабельки, да и одеты они были невпример богаче прочих степных людей. Горчак присвистнул, сказал:

— Похоже, мы совсем близко вышли от Великого Шелкового Пути…

Подъехавший Алай, заговорил со стариком. Старик отвечал коротко, односложно, недоверчиво обводя взглядом сгрудившихся за спиной Серика всадников. Серик смутно понимал. Видимо и Алай так же смутно понимал старика, только в отличие от Серика он мог с горем пополам еще и говорить. А Серику так и не удалось приучить свое горло к гортанному и хрипящему говору степных людей. Тем временем Горчак достал с воза кольчугу, саблю и хороший кусок шелка, сложил все это к ногам старика. Лицо у того сейчас же расплылось в довольной улыбке. Обернувшись к палаткам, он что-то крикнул, оттуда сейчас же выскочили женщины, в количестве, явно превышающем количество мужчин, и принялись стелить вокруг костра бараньи шкуры. Другие подбросили дров в костер, и повесили над ним громадный котел, в который щедро набросали огромных кусков мяса. Горчак подтолкнул Серика локтем:

— Гляди-ка, а вареное мясо им больше по нраву…

Серик подозвал Лисицу, сказал:

— Пусть распрягают… Коней — пастись… Сами разберетесь, чья очередь в пастухи… Пировать будет только старшая дружина — не гоже старика объедать, хоть и видно, что он не из бедных…

Старик сделал приглашающий жест, и сам прошел к шкуре белого барана, важно уселся на нее. Кроме Горчака и Серика к костру подсели только Чечуля да Лисица, остальные принялись ставить шатры, распряженные и расседланные кони были разделены на несколько табунов и вскоре исчезли в вечернем сумраке. Старик, правда, понятливо распорядился нескольким своим парням проводить табуны на пастбища. Привыкший уже к степняцким обычаям, Горчак помалкивал, дожидаясь, когда первым заговорит с ним старейшина. Наконец женщины притащили огромный бурдюк с кумысом. К изумлению Серика, кумыс разлили не по деревянным чашам, а по серебряным, да еще и довольно тонкой работы. Подавая пример, нойон осушил чашу, все последовали за ним, и только после этого он заговорил, с горем пополам понимали его все, и Алай не лучше других, а потому он и не перетолмачивал, только изредка переспрашивал, когда попадалось уж вовсе непонятное слово.

Старик спросил:

— За женщинами идете? Однако рано в этом году… С полуночи роды еще не скоро кочевать будут…

Горчак с Сериком быстро переглянулись. Лисица тихо сказал по-русски:

— За кого-то не того они нас приняли…

Горчак медленно, старательно подбирая слова, проговорил:

— Нет, не за женщинами мы идем; мы хотим на восход пройти, до конца степи. Слыхали мы, там железная гора стоит… Если и правда, привезем туда колдунов, будут они железо варить. Тогда железо станет дешевым, мы и вам продавать будем…

Лицо старика осталось непроницаемым. Он внимательно наблюдал, как в его чашу льется пенная струя кумыса. Нойон выпил кумыс, подождал, пока остальные осушат свои чаши, проговорил:

— Если идти вверх по течению, начнутся горы, и среди гор лежит большое озеро. Из него-то и вытекает большая вода. По берегам богатое племя живет; они железные ножи, топоры и прочее делают. Только они железо не из горы берут, а у ваших же купцов покупают. Не слыхал я, чтобы там железные горы стояли…

— Дак и я не про те места говорю! — Горчак открытым и честным взором смотрел на старика. — Там, на восход, еще одна река течет, вот на ее-то берегу и стоит железная гора.

Старик долго думал, успел осушить две чаши кумыса, наконец с сожалением покачал головой:

— Нет, не слыхал… Про реку ту знаю, а про гору не слыхал.

К явному облегчению Горчака на том скользкий разговор и закончился. Старик принялся расспрашивать о тяготах пути, потом перешел к расспросам о здравии того-то и того-то, и имена были сплошь половецкие. Горчак прикинулся оголодавшим, набивал рот мясом, и невнятно бубнил что-то утвердительное, на что старик кивал с довольным видом. В конце концов, сославшись на трудный путь, гости ушли спать. Устраиваясь под шубой, Горчак ворчал: