Владимир Титов - Шоу для кандидата в императоры

Рыжий схватил себя за отвороты джинсового костюма тряся их, провопил:

Да я битый час твержу: Щегла работа! Больше некому!

Не трожь Щегла! — заступился длинный.

— А может, это инопланетян шуточки? — предположи Толик Лазорев, подошедший к Шурику.

Да Щегол… — начал рыжий и осекся, ошарашено уствившись на Шурика и Толика.

— Какие инопланетяне? — пробормотал длинный растерянно.

— С НЛО которые, — уточнил Толик.

— Эй, парни! — пришел наконец в себя рыжий. — А вы кто такие?

— Александр Нестерчук, — представился полный Шурик с трудом вытащил из заднего кармана брюк служебное удостоверение. — Сотрудник «Молодежки».

— Анатолий Лазорев, — изысканно кивнул стройный и белокурый Толик. — Из областного радио. — Он легким и быстрым движением извлек свое удостоверение и поводил перед носами длинного и рыжего. — Если не трудно, объясните, что здесь происходит?

— Мужики!.. — сипло прокричал рыжий.

Бородатая толпа замолчала и обернулась.

— Пресса! — обреченно закончил рыжий и, махнув рукой, поплелся к ближайшему автобусу.

— Прессы да милиции нам только и не хватало, — пробурчал длинный, сплюнул на невидимую стену и подался за рыжим. Плевок отрикошетил от поля и попал длинному на штанину.

Через минуту бородатой толпы не стало. Основная масса бород расселась по «Икарусам». Остальные угрюмо и молча курили у дверей автобусов.

Рядом с Шуриком и Толиком остались только зеваки из личных автомобилей, шпанята — мотоциклисты в касках-скафандрах да один толстенький лысый мужичишка небольшого роста, но с пышной русой бородой.

Мужичишка задумчиво смотрел на отрезанную часть автострады.

— Э-э-э… — промямлил немало удивленный Шурик, — товарищ, а вы не из… этих?

Шурик кивнул на автобусы.

— Предположим, из них, — недружелюбно ответил лысый русобородый. — А что?

— Тогда объясните, что все это значит?

— Чтo именно?

— Hу поле. Эти… как их?.. Модуляторы и прочее.

— А вам зачем? Для статейки? — спросил он с вызовом.

— А хотя бы! — задиристо бросил Толик.

— Знаете что, ребята, — проговорил лысый мужичишка зло, — садитесь-ка вы на неопознанный летающий объект и катитесь в Бермудский треугольник к плезиозавру Несси.

— А зачем? — невинно поинтересовался Толик.

— Возьмите у Несси интервью о проблемах априорных знаний и о парапсихологии.

— Неумно, — резюмировал Шурик.

— Куда уж нам, ученым, до умников-журналистов?! Если уж вы уж вы из ничего сенсации делать научились, то представляю, что нагородите, воочию столкнувшись с локальным гравиполем!

— Эй, шеф!. - крикнул кто-то от автобусов. — Поехали!

— Подождите, ответил лысый мужичишка с русой бородой, не отрывая взгляда от дороги.

— Ну чего ждать-то? — не сдавался голос из автобуса. — Если это модулятор, объедем по лесной дороге, по-за Нижним озером.

— А если стационар?

— Сидя на месте, не определить.

— Там кто-то идет, — сообщил лысый.

— Где? — спросили из автобуса.

— По дороге. В Зоне.

Бородатые, их жены и дети горохом сыпанули из автобусов. Шурик и Толик пискнуть не успели, как их подпихнули к самой границе поля, вжали в незримую стену.

— Вовчик, — прохрипел прижатый Толик. — Ей-богу, Вовчик!.

— Кто он такой? — процедил сквозь зубы лысый. — Тоже журналист?

— А как же! — гордо сообщил Шурик. — Из «Молодежки». Мой коллега.

— О, боже! — простонал лысый. — Но как он попал туда?!

— Для прессы преград не существует, — с пафосом проговорил Толик, вдавленный в невидимое нечто. — Слышь, Шурик, а что за красотка с ним?

— Понятия не имею.

— Не ври.

— Честное слово!

— А хороша!

— Наверное, — пробурчал Шурик. Он пытался левой относительно свободной рукой залезть в собственный карман за очками, но угодил в карман к лысому, вдавленному толпой между журналистами.

— Э, э! — запротестовал лысый. — Это мой кошелек!

— Разве? — удивился Шурик.

— Могу побожиться!

— Странно, — произнес Шурик задумчиво. — А где мои очки?

— Только не в моем кармане.

— А в чьем?

— Наверное, в- твоем.

Шурик снова пошарил в кармане.

— Слушай, — взмолился лысый. — В кошельке всего червонец. Забери его на память, только отстань, пожалуйста.

Да не нужен мне твой кошелек, — обиделся Шурик и с великим трудом вытащив его из кармана лысого, впихнул ему же в ладонь. — На, и не суй его больше в чужие карманы.

Сказав это, он снова полез в карман к лысому искать очки. Руки лысого были на уровне груди плотно прижаты к невидимой стене.

— О, боже! — простонал тот, возведя глаза к небу.

То что он увидел в небе, заставило его содрогнуться и истошно завопить.

С километр мы шли молча. Я все пытался обсудить со вторым «я» более чем странные события дня, но оно не желало со мной разговаривать, спрятавшись в подсознании. Алина, надо полагать, молчала или спорила о чем-то своем со своим «я».

— Странно, — спугнула наконец пристроившееся к нам молчание Алина. — Столько — прошли, а ни одной попутной машины.

— Встречных тоже не видно, — откликнулся я, оторвавшись от бестолкового занятия — выманивания второго «я» из темных и жутких глубин подсознания. И не страшно ему там без фонаря?!

Впереди показался мост через Глубокую. — Речка! — оживилась Алина. — Как она называется, не знаешь?

— Знаю. Глубокая.

— Она правда, глубокая?

— По колено будет.

— А я искупаться хотела, — разочарованно протянула девушка.

— Не советую.

— Почему?

— Не удивлюсь, если там водяные, русалки и прочая жуть поселились.

Алина вздохнула.

— Володя, — спросила она после нескольких минут молчания. — Как, по-твоему, что все это значит?

— Что? прикинулся я непонимающим.

— Ну… избушка на курьих ножках…

— На страусовых, — поправил я.

— Пусть на страусовых, — согласилась она. — Баба Яга… Змей Горыныч… Говорящие птицы и животные… Как Объяснить все это, если не нашим сумасшествием? Или мы спим?

— Мне надо посоветоваться.

— С кем?

— С Владимиром Ивановичем.

— А это кто еще такой?

— Мое второе «я».

— Алина обиделась.

— Я с тобой серьезно, а ты…

Я обнял девушку за плечи. Она высвободилась. — Давай без рук. Хорошо?

— Вот те здрасьте! — удивился я. — Полчаса назад кто-то собирался стать моей женой или любовницей. Ты не знаешь, кто?

— Я пошутила.

Теперь обиделся я. Когда я обижаюсь, я дуюсь. Алина прыснула.

— Какой ты смешной, когда дуешься.

Я обиделся еще больше.

— Ну-ну, не дуйся, — ласково сказала она. — Я еще посоветуюсь с Алиной Васильевной.

— О чем?

— Быть твоей любовницей или нет.

— Спасибо, — сказал я тоном-коктейлем. В моем «спасибо» поместились и благодарность, и ирония, и вызов, и еще невесть что.