Лоуренс Джеймс - Дремлет земля

- Если бы только, миледи... Но нет. Это невозможно.

Иокаста улыбнулась ему, ее рот пьяно перекосился.

- Что, мой милый солдатик?

- Нет, мадам. Милорд де Пуактьер запретит.

- Ах уж этот пес! Что он запретит моему чемпиону?

- Всего лишь... - Саймон звучно сглотнул. - Ваш чемпион хотел бы еще раз попытаться все сначала со своей леди.

Леди Иокаста жеманно ухмыльнулась, похлопала по его щеке указательным пальцем.

- Мошенник. Я должна вернуться к старому медведю. Ты придешь в мою комнату через шестьдесят минут. Возьми этот перстень, и стражники в башне "Фалькон" тебя пропустят.

- Но...

- Никаких "но". Это приказ. Разве я не кузина всемогущего барона Мескарла? - Она икнула. - И не мать этого беломордого... - Она умолкла, даже в этом состоянии смертельно опьянения поняв, что сказала слишком много. В замке "Фалькон" безопаснее всего было молчать. - Через час. Иокаста вложила перстень Саймону в руку, поцеловала его в подбородок мокрыми губами и удалилась, напевая себе под нос какую-то песенку.

Саймон сплюнул в угол, ощущая во рту горький привкус желчи. Тихий голос из-за спины заставил его вздрогнуть.

- Смотри, не застуди такую важную часть тела.

Саймон быстро заправился и завязал шнурки. Потом с сухой улыбкой повернулся к Богарту.

- Я поступал в интересах службы ГБ.

- Может быть, ухмылка с твоей омерзительной пропадет, если ты узнаешь, что она - мать этого беломордого ублюдка Мескарла. И что ее комната совсем рядом с залом заседаний барона.

- Леди Иокаста всюду поспевает. Честно говоря, я смотрел, как она обрабатывает тебя, и мои чресла трепетали. И почему это женщины гоняются за такими коротышками, как ты?

- Больше того. Я, Симеон, теперь личный телохранитель леди Иокасты, вот в доказательство ее перстень с печаткой. Я должен явиться к ней через час. Думаю, тебе лучше прикинуться, что ничего не знаешь. Вернись на свое место. Эй! Пожелай мне удачи.

- Желаю, сер. Если она тебе понадобиться.

Час, оставшийся до свидания, прошел достаточно спокойно. Многих кутил уже свалил с ног излишек вина, некоторые из сидевших за нижними столами теперь бесстыдно спаривались прямо на грязном полу.

За верхним столом некоторые из прибывших лордов рухнули лицом в тарелки с едой, другие продолжали следить за представлением. Но двое-трое ближайших к Мескарлу о чем-то напряженно беседовали. Сам Мескарл в этой беседе почти не принимал участия.

Из-за слабого освещения Саймон не мог понять, о чем они говорят - все действующие члены СГБ доводили до автоматизма искусство чтения по губам. Только время от времени барон кивал, и Священник на его плече слегка покачивался, чтобы восстановить равновесие.

Сбоку от барона неподвижно сидел Магус, его единственный незаконнорожденный сын. Даже с такого расстояния Саймону было не по себе, когда он видел, как красный свет факелов подхватывается и усиливается рубиновыми глазами Магуса. Эти глаза полыхали, как глаза хищника в ночи.

Банкет явно шел к концу. Большинство прихлебал впало в бесчувственное состояние, а главные лорды стремились начать переговоры. Но напоследок оставалось еще одно маленькое развлечение, которое должно было оживить измученных участников происшествия.

Де Пуактьер, Который неподвижно стоял у стены зала все эти долгие часы, покидая свое место только для того, чтобы совершить обход замка, или повинуясь зову природы, ввел двух человек - одного пожилого и другого юного и оборванного. Сенешаль заявил, что это - отец и сын, которые были схвачены при попытке искалечить несколько лошадей лорда. Юноша заявил, что он - последователь ренегата Моркина. Старик, его отец, вначале отрицал свое участие, но его удалось убедить изменить свои показания. Так, теперь он говорит, что вынужден был сделать это из страха перед Моркином, который, как гоблин, мог бы прийти к нему ночью и перерезать глотку.

Мескарл постучал по столу рукояткой кинжала.

- Благородные гости! Внимание! Как нам поступить с этими подонками?

В ответ раздался целый хор пьяных предложений, от сожжения до утопления, от четвертования до дыбы. Саймон старался перекрыть свой мозг от этого дела, потому что ничем не мог помочь крестьянам. Они уже были мертвы, все равно им отрубили бы головы. Но он все же вскинул голову, когда мелодичный голос перекрыл пьяные выкрики.

- Отец, можно мне сделать предложение?

Мескарл удивленно кивнул.

- Да, Магус. Что у тебя на уме?

- Пусть один умрет, а другого отпустим.

По залу прошел шумок удивления и несогласия. Один из представителей знати за верхним столом - очень низкорослый мужчина с юга по имени Малан сказал:

- Извини, милорд Магус. Но если ты поймаешь лису, вся морда которой в пуху твоих лучших курочек, разве ты ее отпустишь?

Магус насмешливо поклонился Милану.

- Если то, что я слышал о вашем, высокородный лорд, дворе справедливо, то многие хорошенькие петушки каждой ночью благодарят всех святых, что у некоторых старых лис так мало зубов.

Эта двусмысленная острота вызвала взрыв громкого смеха у Мескарла и смешанную реакцию у остальных. Милан побагровел и схватился было за рукоять меча, но сосед удержал его. Саймон отметил себе, что этот юноша калека в некоторых делах может быть достойным соперником. Суть скрытого оскорбления была ясна, потому что он сам заметил, что в свите Милана на удивление много хорошеньких мальчишек, которые при разговоре томно закрывают глаза и бриджи у которых, пожалуй, через чур обтягивающие.

Магус продолжил.

- Вот что я хочу тебе предложить. Дайте им по мечу, и пусть один из них убьет другого. Неважно, который. Тот, кто победит, получит свободу.

Барон хлопнул сына по плечу.

- Мне это нравится. Клянусь Каиновой печатью, так и будет!! Сенешаль, дать им обоим мечи. Эй вы, собаки, вы все поняли?

Крестьян освободили от оков и обоим вручили мечи. Не взглянув на отца юноша швырнул свой меч через всю комнату на тростник перед Мескарлом.

- Ты можешь убить нас обоих, но не заставишь пойти друг на друга. Милорд, однажды на твою подлость обратит внимание вышестоящая власть. И тогда тебе...

Договорить ему не удалось. Отец, стоявший позади него, схватился за рукоять меча, как утопающий хватается за соломинку. Не говоря ни слова он вскинул меч и вонзил его сыну в спину, слева между ребер. Юноша вскрикнул, когда упал, но так никто и не понял, что ж он крикнул.

Старик, всхлипывая и бормоча что-то, рухнул на тело своего сына и стал терзать его и мять, будто обратился в дикое животное. Он все еще пытался пронзить бездыханное тело мечом, когда сам де Пуактьер подошел к нему и отобрал у него оружие, потом встряхнул его и поставил перед бароном. Вся эта сцена была настолько отвратительной, что даже эта мерзкая компания приумолкла.