Федор Березин - Пепел

— Кажется, в прошлый раз мы вновь недоговорили о демократии, пилот. Вы еще не потеряли интерес к теме?

Ясное дело, Хадас Кьюм его вовсе не потерял: любая беседа была лучше сидения в камере.

— Демократия слишком неэффективная система, она так-сяк существует, покуда все гладко, но она совсем вяло реагирует на потенциальную угрозу, слишком сложно ее сдвинуть с места, заставить посмотреть на перспективу. По большому счету, когда доходит до серьезного дела, ее всегда выбрасывают на свалку, хотя бы временно. Если внутри демократии не остается тоталитарного стержня, могущего запустить машину террора в случае надобности, она всегда пасует перед внешними и значительными внутренними трудностями и в конечном счете всегда проигрывает. Либо изнутри, либо снаружи ее загрызают внешние силы. Все общество пользуется ее плодами, но никто конкретно не хочет за нее умирать. Для того чтобы люди умирали за что-то, быстро или медленно, то есть жертвуя жизнью сразу или постепенно, их приходится заставлять, а для таковой цели необходим террор. Может быть, альтернатива — убежденность в идее, за это тоже умирают. Но для того чтобы умирали не за свою собственную, а за чужую правду, необходима целенаправленная пропаганда, то есть умелая манипуляция фактами, когда скрывается одно и выпячивается другое, а коль другого нет — оно убедительно выдумывается. Для существования демократии нужно вялое, размягченное население, задуренное всякими байками об ужасах тирании, а вот для тоталитарной страны нужен сплоченный единой судьбой, лучше единым несчастьем, народ, сильный и решительный где надо, а еще нужен враг, не важно внутренний или внешний, вот тогда все получится. Никакая демократия с ее сюсюканьем не способна справиться с таким народом. Вот мы, например, являемся именно таким народом, и мы горды тем, что у нас нет демократии.

— Величайший из статусов, — сказал Хадас как-то Самму Аргедасу, — а вы не опасаетесь, что охрана может запомнить ваши слова и, не дай бог, довести их до одного из помощников?

Самму Аргедас посмотрел на Кьюма с новым интересом.

— Они ничего не слышат, пилот. У меня в кармане звукоизолирующий противофазник с пятиметровым радиусом. К тому же, если я узнаю об их предательстве, они неминуемо попадут в лапы ДОВИ — отдела Добычи и Обработки Важной Информации, представляете, что там с ними сделают? — Статус Восемнадцать нехорошо осклабился.

Хадаса передернуло.

Они пришли к нему ночью. Может, это была по-настоящему и не ночь, все в этом мире давно-давно перепуталось, однако Хадас спал. Разбудили его, как всегда, без церемоний. Прибывших было трое, и две трети из них Хадас ранее в глаза не видел. Ему сцепили руки и приструнили к стене. Спросонья он уже ожидал худшего, но все ограничилось разговором.

— Военный преступник Хадас Кьюм, бывший корвет-капитан космофлота планеты Земля, бомбардировочного звена «Феннрир»? — спросил хорошо одетый неизвестный тихим шелестящим голосом.

— Я уже отвечал, что не являюсь пилотом бомбардировщика, я летал на разведчике, — привычно соврал Хадас, ожидая избиения.

— Разницы нет, офицер, дело вот в чем, — придвинулся к нему незнакомец. — Вам нравится ваша теперешняя жизнь?

— Нет, она мне не слишком нравится, но бывает хуже, — философски заметил Хадас и выжал из себя улыбочку.

— Есть две возможности, Кьюм, — сказал незнакомец и уставился ему в глаза не мигая. — Выбрать ту или другую — зависит от вас. В случае согласия вы приносите пользу и себе, и всему нашему народу, а может, даже вашему. За выполнение нашей просьбы вы получите повышение минимум на пять статусов сразу и очень быстрое продвижение в дальнейшем, вы попадете в наш круг. В случае неудачи, по независящим от вас причинам, я гарантирую вам быструю смерь. При отказе я обещаю вам мучения величайшей тяжести и длительности. Варианта, оставляющего все как есть, я вам не предлагаю — его нет. Дело за вами. Подумайте с часик, а чтобы вам лучше решалось, с вами побеседует мой статус Четыре. — Он кивнул на стоящего за спиной не слишком одетого хмурого человека и исчез.

Хадас думал, что теперь его отцепят, но не тут то было. Он почувствовал, что здесь что-то не так, и оказался прав. Хмурый человек придвинулся. Хадас с опаской посмотрел ему в лицо и тут же получил удар в солнечное сплетение. В глазах потемнело, и боль ударила в мозг, подавляя мыслящие функции. Потом все повторилось. Так продолжалось долго. Хмурый бил умело, в разные места, но следов не оставалось. Когда появился главный незнакомец, Хадас был едва жив.

— Ну, — весело спросил вошедший. — Вы хорошо провели время? Итак, повторюсь: у тебя, Космофлот, две возможности. Если согласишься, мы друзья навеки, если нет — мучения в течение долгих месяцев. При неудаче — легкая смерть.

— Так о чем, собственно, речь? — тяжело прохрипел Хадас, сглатывая накатывающийся изнутри кровяной ком.

— Дело пустяковое, господин корвет. Вы должны прикончить Самму Аргедаса, знаете такого?

Хадас вскинул голову, хотя это было больно. Такого поворота он почему-то не ожидал.

— Мы вернемся через часик, Космофлот. А пока подумай в тишине и покое. Помни, если не согласишься, — это твоя последняя спокойная ночь.

Когда Хадаса отцепили от настенного крепления, он наконец смог упасть.

«… Странный это был город, или даже государство, а может, отдельная цивилизация. И возник он очень быстро. Как только над планетой сверкнули первые атомные сполохи, еще не касаясь атмосферы, а всего лишь где-то там, за сотни миль, перетирая на молекулы спутники раннего предупреждения и связи, многие поняли, что теперь за дело взялись силы иного порядка и неплохо бы подыскать местечко небезопаснее. Никто, разумеется, не думал, что придется не просто пересидеть, а спрятаться навсегда. Или почти никто. Самму Аргедас, разумеется, был пророком. Был он тогда помоложе, поступками своими походил на сумасшедшего, однако умел сплачивать вокруг себя работящие и спаянные команды, и редко кто решался спорить с ним в открытую. По слухам, он дезертировал из армии Свободной Махабхараты, ушел вначале в горы Баала, прихватив с собой кучу строительной техники, оружия и половину своего полка, линчевав предварительно назначенного командованием начальника. Со временем от освоения всего абсолютно неисследованного Баала пришлось отказаться: почти невозможно было снабжать начинание всем необходимым в центре горной гряды, и Аргедас переместил свои предприятия поближе к цивилизации в предгорья Ханумана. Вначале правительству данного континента было не до нового пророка-мятежника с претензиями Ноя, у него забот и без того хватало: земные агрессоры парализовали средства коммуникации над всеми континентами и почти заставили отказаться от авиационного транспорта. Однако пришельцы из Солнечной системы покуда не имели базы, ведение войны с космолета было не очень легким делом, да и держался он от планеты далековато, опасаясь ответных действий. Земляне, конечно, не были дураками: учитывая тысячелетний опыт войн, они решили проблему отсутствия достаточного количества космических истребителей их оборотистостью. На каждую машину имелось по несколько экипажей, а потому не успевал истребитель заправиться, как место в кабине занимал более или менее отдохнувший пилот. Поэтому боевые космолеты постоянно висели над планетой, все время меняя орбиты и частым маневром компенсируя недостаток своего числа.