Альфред Бестер - Голем 100

— Вместе, но не так, как это понимают в нашем Надмире.

— И сколько продолжалось?

— Трудно сказать. У нас исчезло всякое чувство времени и пространства. Но миллиграмм прометия не мог долго нас держать. Я бы сказал, минут двадцать, а, Гретхен?

— Ближе к получасу.

— И все это время, где находились вы... как вы го­ворили, доктор?., если в нашем Надмире?

— В моей лаборатории в «ФФФ».

— То есть, — пояснила Гретхен, — там находились наши тела, субадар. Я же говорила вам, что мы уйдем из Гили, не уходя, — так и было.

— Нет, так не было, — отчетливо произнес Индъдни.

Гретхен затаила дыхание, потом выпалила:

— По-вашему, мы лжем?

— Нет, — тихо и определенно ответил Индъдни. — Нет. Я думаю, что вы обезумели, оба... Прометий свел вас с ума. Очевидно, это вещество безмерно опасно.

— Что? Как? Почему вы...

— Любезно послушайте. Пять часов пополудни было вчера. Сейчас уже сегодня — седьмой час утра. Ваши полчаса продолжались двенадцать часов.

— Но... нет, это невозможно!

— И я могу представить отчет о том, как вы провели большую часть этого времени. Были разосланы патру­ли, была тревога по коду НЕМО. Были постовые, и ото­всюду поступали рапорты о ваших безумных выходках по всей Гили.

— Но мы же никуда не выходили, — запротестова­ла Гретхен. — Наши тела не покидали лаборатории Блэза!

— Нет, оба вы выходили.

— Это и в самом деле ваши штучки, Индъдни.

— Честью своей заверяю, доктор, это не так.

Оба они знали, что Индъдни — человек чести. Они ошарашенно замолчали, уставившись на него с немым вопросом в глазах.

— Угодно ли выслушать рассказ о том, как вы про­вели эти выпавшие двенадцать часов?

Оба не смогли сказать ни слова в ответ.

Тогда Индъдни продолжил. В рассказе его, предуп­редил он, может нарушаться последовательность вре­мени и места. Возможно, какие-то события оказались вне поля зрения его сотрудников, которые с огромным трудом могли угнаться за непредсказуемыми похожде­ниями двух безумцев.

— Один из сотрудников, шахматный чемпион по участку, сообщил, что ваши перемещения напоминали ходы коня в тороидальных шахматах.

Начинаем в пять часов пополудни вчера. Имело ме­сто следующее: мадам ворвалась в помещение игру­шечной лавки и попыталась подбить игрушки на бунт против детишек. Слышали, как она уговаривала плюше­вого страуса: «Убей же, малыш, убей! Пристукни этих ребятишек!»

В это же время доктор занимался поисками девст­венницы в комплексе помещений Интра-Национальной Картель-Ассоциации. Сильно озадачившись, я наконец понял, что первые буквы названия компании образуют существительное ИНКА. Доктор Шима, очевидно, на­мерен был принести жертву ацтекским богам, вырезав сердце у невинной девы. Вместо ритуального ножа он размахивал линейкой с метрическими делениями.

Засим: доктора Шиму обнаруживают в недрах пло­тины Гудзон-Адовы Врата, провозглашающего свое на­мерение взорвать всю махину, которая, цитирую, «есть алчное надругательство над экологией побережья». В качестве взрывного устройства он поджег трехметро­вую змею из китайских шутих и в последовавшем смя­тении скрылся.

Госпожа Нунн далее объявилась в Художественном музее Гили, где она вызвала потрясение у множества серьезных студентов и ученых, перебегая от статуи к статуе, хватая мужские фигуры за гениталии и жалуясь, что они такие холодные. Она избегла задержания, швырнув фиговый листок в лицо охраннику.

В Центральном парке доктор Шима с помощью змея-убийцы пытался уничтожить других змеев, кото­рых пускали там дети и взрослые. По счастью, хвост его

змея был оснащен не опасными лезвиями, как бывает в таких случаях, но механической электробритвой. Далее он появился на острове Бедлоу, полный решимости за­браться на макушку несуществующей статуи Свободы и возжечь заново ее факел. Вам известно, полагаю, что остров был продан Лиге защиты животных, и на нем содержат приют для бездомных кошек и собак. Лига дурно восприняла пылающие горючие материалы в ру­ках доктора. Животные отнеслись к этому не лучше.

Затем вы под ручку ввалились в салон модного та­туировщика и потребовали, чтобы он сочетал вас бра­ком, утатуировав вас в одно целое. Когда бедняга попы­тался объяснить, что не имеет права никого и никаким образом поженить, вы свалили его на пол, где пытались нататуировать на его и так полностью покрытом рисун­ками теле буквы Б-Ы-Д-Л-О, одновременно распевая песенку: «Отведи меня, Уолтер, к алтарю, покажу тату- ировочку свою!»

Доктор Шима далее был замечен в центральном морге Гили, где он вступил в ожесточенную перепалку из-за девичьего трупа с известным некрофилом. Доктор Шима, кажется, желал произвести вскрытие и осмотр ее внутренних органов: он сокрушался, что никогда не занимался патологоанатомией — ни в Принстоне, ни в МТИ, ни в «Дхоу Кемикл». У другого господина, уже уплатившего за труп, были иные виды. Чрезвычайно неприятная стычка.

Мои сотрудники далее сообщили, что вы, мадам, самым непотребным образом терлись пахом о трехмер­ный плакат на трех щитах. Плакат рекламировал сред­ство от бессилия «Подъем!», изображая нагого мужчи­ну в состоянии «до» и «после». Ваши ухаживания были направлены целиком на господина в стадии явно «по­сле», с привлекающим внимание живой окраской и за­метно больше натурального размера органом.

Доктор Шима тоже в это время поддался любовно­му пылу. Он носился туда-сюда, срывая одежду с про­ходящих дам, обрызгивая их черной краской и распе­вая: «Черных трахать хорошо! Черных трахать хорошо!» Весьма удивительно, поскольку все дамы были черны­ми от природы.

Мне не доложили, как вы, госпожа Нунн, обзаве­лись гримом, но в помещении «ВГА», принадлежащей Армии Оледенения, вы появились в полной клоунской раскраске и нагло пытались пролезть в их постановку оперы «Паяцы» в обработке Скрябина-Финкеля, утвер­ждающей, что ревность нарушает предопределение Господне. Вы все время рассыпались верхним «до» в подтверждение вашего дарования, что побудило мно­жество бродячих собак поднять вой.

После нового хода коня оперативники разыскали вас обоих в комплексе «ФФФ». Вы подвергли разгрому лабораторию доктора Шимы — целью было смешать все химикаты и реагенты в гигантском цилиндре, похищен­ном с рекламы земляных орешков. Произведен был крайне дурной запах. На одной стене пальцем в перман- ганате калия (КМ п0 4) было написано: «УБИВОНЬ — ДУХОВИЛОВКА ВОНЮЧЕЛОВЕКА!» [57] Пародия на поведение банды убийц Мэнсона в доме Шэрон Тэйт.

На Стэйтен-Айленде доктор Шима привязал себя к ракете-носителю на Сатурн и упрашивал госпожу Нунн чиркнуть спичкой, поджечь ракету и запустить его в открытый космос. Мадам, однако, была слишком заня­та — из распылителя украшала бетон стартовой пло­щадки рождественскими призывами в красной и зеле­ной красках, вслух рассуждая о том, что чуждым обита­телям далеких звезд легче будет понять послание, со­держащееся у Луки, гл. II, ст. 14, чем Е = Мс [58] Опера Д. Гершвина, содержащая откровенные любовные сцены. или даже 1 + 1=2.