Геннадий Гор - Глиняный папуас

- Теперь я понял,- сказал я.

Хоть я и сказал Коровину, что понял, ничего я не понял. Ведь до других миров миллионы световых лет, как же могут оттуда сигналить какому-то таинственному субъекту, находящемуся в квартире Громовых на Васпльевском острове? Мысль эта не давала мне покоя. Из-за нее я получил двойку по русскому языку и по истории. Не приготовил уроки.

Во время перемены я сказал Витьке, что мне необходимо побывать в квартире Громовых. Витька от удивления даже вытаращил глаза.

- То есть как это необходимо? - спросил он.

- Необходимо. И все.

- Кто тебя такого туда пустит?

- А что, там милиционер стоит, что ли, и пропуска спрашивает? Наверное, там звонок есть. А если нет звонка, постучу.

- А как же ты объяснишь, зачем пришел? - хмыкнул Витька.

- Неотложным интересом к истине. Я недавно читал в одном журнале, как ученые ради истины жертвовали даже жизнью.

- Уж не хочешь ли ты пожертвовать жизнью? - спросил Витька.

- Хочу,- ответил я не совсем уверенно и тихо.

- Ну и дурак же ты!

- А что?

- Нужна истине твоя жизнь!

- Нужна! Ты не читал статью в одном интересном научном журнале. Там про это написано, и про жизнь, и про здоровье.

- Так ты что, чудило, вообразил,- сказал Витька,- что за дверью квартиры Громовых от тебя потребуют здоровье и даже жизнь? За кого ты их принимаешь?

Я понял, что сказал глупость, но признаваться мне не хотелось, особенно перед Витькой. Еще недавно он мучил меня Агафонычевым, а сейчас будет смеяться над тем, что я хочу пожертвовать здоровьем и даже жизнью. Насчет жизни я, может, и сказал лишнее, но своим здоровьем я пожертвовал бы вне всякого сомнения, только чтобы узнать о таинственном существе, получавшем сигналы.

Кстати, я спросил Витьку:

- До другой галактики миллион световых лет и даже в сто раз больше, как же могут оттуда сигналить этому, который прячется в громовской квартире?

Витька нахмурился. Видно, ему не совсем понравился мой вопрос, Я думал, что он поступит, как некоторые докладчики, сошлется на то, что это неизвестно пауке. Но Коровин любил смотреть в глаза правде. Он сказал:

- По мнению Громова...

- Сына или отца? - перебил я.

- Сына... По его мнению, ученые ошиблись, и те сигналят не из далекой галактики, а с планеты, назовем ее икс или игрек, находящейся не так далеко от нас.

- Это по мнению Громова... А по твоему собственному мнению?

Витька перестал хмуриться. Этот мой вопрос ему очень понравился.

- Видишь ли,- сказал он, - я резервирую свое мнение до того момента, когда войду в контакт с археологической находкой.

Я был просто ошеломлен его ответом. Особенно мне понравилось слово "резервирую". Оно точно и сильно выражало то, что рано или поздно случится. Коровин любил точность. Но м'не не совсем понравилось слово "находка". В этом слове было что-то непочтительное и неуважительное. Находкой можно назвать какой-нибудь предмет, вещь. А тут речь шла о существе необыкновенном и загадочном.

Прозвенел звонок. Урок начался. Но я слушал учителя невнимательно. Моя мысль была там, на Васильевс.ком острове, возле дверей квартиры Громовых. Пусть Коровин резервирует, думал я, а мне хочется, чтобы все это выяснилось поскорей. Витька пугает меня родственницей. Подумаешь, родственница... Сейчас мне просто нужно узнать от Витьки точный адрес Громовых, хотя бы номер дома... А на их родственницу мне наплевать.

Я написал Витьке записку, хотя сидел с ним рядом: "Напиши на этой бумажке адрес Громова. Мне необходимо его знать". Витька порвал записку, а ответа не дал.

Из школы мы вышли вместе с Витькой и Сидоровым. Витька, видно, был немножко смущен, что порвал в клочья мою записку. Когда Сидоров отделился от нас и свернул за угол, Коровин спросил:

- Ты куда?

- В парикмахерскую надо,- ответил я.- Но тут поблизости плохо стригут, и очередища огромная. Ты, кажется, на Васильевском подстригаешься, скажи, на какой линии? Я туда сейчас съезжу.

Витька взглянул на меня с таким видом, словно поймал за руку карманного воришку.

- Ишь, чего захотел! Та парикмахерская в одном доме с Громовыми. Подстригайся лучше здесь.

- Нет, мне бы лучше там. Здесь очередища и стригут плохо.

- Хочешь с Громовым познакомиться? Придется потерпеть, пока родственница не уедет.

- А ты меня познакомишь?

- Это будет видно,- сказал Витька.- Большой вопрос, еще захочет ли он с тобой знакомиться.

Вскоре случилось необыкновенное событие, изумившее весь мир. Люди вступили в контакт, но не с разумными существами другой галактики, а с жившими здесь же рядом с нами на Земле. Одному крупному нейрофизиологу почти удалось расшифровать звуковой и ультразвуковой язык дельфинов и почти вступить в сношения с этими загадочными животными.

Ничего не подозревая, я возвратился из школы и вдруг вижу возле газетного киоска необыкновенно длинную очередь. Впереди всех стоит старик с толстыми, похожими на лисий хвост, усами, за ним две домашние хозяйки и Агафонычев, а за Агафонычевым весь проспект. Агафонычеву я не удивился. У него здесь были старые и налаженные отношения с газетчицами, а там, возле Средней рогатки, он еще не акклиматизировался и очень страдал без дефицитных изданий.

Я поздоровался с Агафонычевым и спросил:

- Тиражную таблицу опубликовали?

- Нет,- ответил не без важности пенсионер,- передавали утром, дельфин по-человечьи заговорил. Ждем подробностей.

Меня охватило сильное волнение. Волнение и обида на преподавателя биологии. Он, наверное, понятия не имел о дельфинах и, отстав от науки, считал самыми умными животными слона и обезьяну.

Я решил место в очереди не занимать, рассчитывая, что Агафонычев даст прочесть заметку. В ожидании газет рыжеусый старик и Агафонычев затеяли научный спор. Меня больше всего поразило, что оба спорящих старались не употреблять слова "дельфин", а почтительно и вполголоса называли этих животных в третьем лице - "они".

- Они,- сказал рыжеусый,- проводят все время в воде, в жидкой стихии, с твердыми предметами имеют дело редко. Значит, у них понятие о твердом другое. СомнеБаюсь, есть ли в их грамматике имена существительные.

- На одних глаголах,- возразил Агафонычев,- не проживешь даже в воде.

Мне возражение Агафонычева показалось не очень убедительным, но я промолчал, боясь обидеть Агафонычева и взять сторону рыжеусого, который и без этого побеждал в споре, будучи более осведомленным в науках.

Рыжеусый высказал несколько глубоких мыслей, попрежнему избегая произносить слово "дельфин".

- Через его посредство,- сказал старик,- с нами заговорила, возможно, сама природа.

- Позвольте,- перебил его молодой интеллигент, чем-то немножко похожий на Лермонтова и даже на Гоголя.- А мы с вами кто такие? Разве мы не природа?