Сергей Агафонов - Кодограмма сна

Ответственный секретарь редакции Грязнюк Виктор Соломонович, тряся козлиной бороденкой предложил испечь меня в угольях как не оправдавшего доверие. При этом Грязнюк беспрестанно вытирал о свой новый френч потные руки, так как его нынешняя герл-френд – компьютерная наборщица Алкина вполне откровенно флиртовала на глазах у всего собрания с молодым особистом Кругелем. О, Я мог бы рассказать при случае как эти же руки с отросшими грязными ногтями на бледных до противного пальцах исполняли в одном частном доме на фортепьянах легкомысленные куплеты в рассуждении… Но пусть за меня лучше скажет поэт:

Заместитель главного редактора Ингварь Улдисович Калниньш, тщательно протирая фланелькой лысину, лоб, нос, подбородок, шею, грудь, живот, яйца, рекомендовал меня не запекать, а зажарить на вертеле, поливая пивом "АРАЛ" Љ 3. Очень добрый, хотя и очень худой человек. Ах, если бы он не облизывал свои жирные губы шершавым языком плаката. Откуда у него такие губы? Я видел как эти губы с наслаждением отсасывали дурную кровь из шеи юной студентки факультета журналистики Московского государственного университета Нюси Воровайкиной, которая проходила у нас в газете практику, а теперь висит вниз головой, сложив черные крылья за спиной на стропилах Спасской башни Кремля и щерится. Конечно, Нюся теперь не хлещет водку из горла и не читает на память "ОРЛЯ" Мопассана, но и диагноз "укус подобносущего" является самым обычным для кремлевских мечтателей.

Своей же брат репортер Стуколкин Митя, краснощекий русоволосый парнишка, недавно выдвинутый к нам из селькоров, не успевший даже лапти сменить на лаковые ботинки, а домотканый зипун на коверкотовое пальто с замшевым воротником, и тот высказался в том примитивном смысле, чтобы сварить меня на костре амбиций с луком, перцем и лаврушкой. Видит Бог, я долго крепился! Но самообладание покинуло меня. Я стянул с ноги ботинок и запустил им в Стуколкина. Митя увернулся. Ботинок попал в главного редактора нашей газеты Цоя Чингиза Айтматовича. Удар каблука в ухо вывел его из глубокой медитации. Говорят, что в этом состоянии он уноситься своей тонкой сущностью в Шамбалу, где пьет чай из козьего горошка и беседует с махатмами о "грязных избирательных технологиях".

Чингиз Айтматович сначала открыл один глаз, потом другой и наконец третий. Все замерли. Ни один бармаглот, ни один шалтай-балтай, ни один оле-лукойе не смог бы заставить эту ораву каннибалов прекратить галдеть. А маленький желтый человек в одной набедренной повязке, сидящий в позе "лотос" в самом смрадном месте живого уголка – около телевизора – смог. Тишина стояла довольно долго. Мне уже захотелось выпустить газы из кишечника, когда Цой явил нам чудо. Все три его, и так кислотно-щелочных, глазка скуксились до размеров ануса шанхайской курицы и вдруг выпустили три тонких струйки едкого дыма зеленого цвета. Вслед за дымом включился речевой синтезатор главного редактора. Скрежеща и чихая, он сообщил предложение своего хозяина относительно меня:

– Откормите сначала парня, а потом уж и ешьте. Вот, кстати, и путевка "горящая" в откормочную имеется…

Я мысленно пожал товарищу Цою руку и переломал ему все пальцы.

Никто ему не возражал и тут же начали собирать меня в дорогу. Спустили мою клетку на пол, выволокли меня наружу, долго били ногами. Я закрывал руками то голову, то пах и по возможности лягался, метя в первую очередь в Стуколкина. Жаль не попал в выскочку и халтурщика.

Только помощник бухгалтера Павелецкова Изольда Фоминишна ослушалась нашего шефа. Она впилась в мое ухо фарфоровыми зубками, норовя его отгрызть. Уж ее и за ноги пытались оттащить от меня и зубы отверткой пытались разжать и по голове сковородой били, но сучка не отцеплялась. Тогда мудрый Цой криво усмехнулся и его простуженный речевой синтезатор произнес:

– Мне что, опять гражданину Мовсесяну звонить?

Павелецкова тут же отстала от моего уха и выпрыгнула в окно. Слава Богу, живой уголок находился на сто втором этаже и молодая дурочка успела, вероятно, прочесть про себя "Отче наш".

Мовсесяну все равно пришлось звонить, иначе как бы я попал в "КРАСНЫЙ КОСМОС", даже и по "горящей" путевке!

Слышу, слышу, отчетливо слышу авторитетные замечания Фимы Зильберштейна по поводу тех или иных игровых моментов на спортивной площадке нашего замечательного санатория. Этот толстый близорукий мэнээс из КБ "ЛУНА – 19" – непременный судья всех волейбольных матчей среди отдыхающих. Как ловко ему удается одновременно давить прыщи на своей широкой физиономии, протирать "КУРОРТНОЙ ГАЗЕТОЙ" очки и выступать беспристрастным арбитром!

На раз различаю хрипловатый басок Зильберштейна в грохоте пишмашинки, радостном гуле болельщиков и шуме морского прибоя. Все это долетает до меня вместе с запахами шлака из котельной, перловки из столовой и хлорки из уборной. Романтик-манифик!

Судя по фимкиным остротам, ведут в матче "ЛИХИЕ АСТРОНОМШИ". Проигрывают, но не с разгромным счетом, "КОСМИЧЕСКИЕ ФАБЗАЙЦЫ". На самом деле парни прикалываются. Все они перворазрядники и камээсы. "Фабзайцы" хотят подлизаться к "астрономшам", чтобы те вечером танцевали только с ними, а не с дешевыми лейтехами с соседней базы атомных подводных лодок и уж тем более не с местной урлой из санаторской обслуги.

Больше всего волнуется по этому поводу Шамиль Зиятуллин. Изящный черноволосый политрук космокорабля "НЕОГЕГЕЛЬЯНЕЦ" является на время отпуска капитаном "фабзайцев". Ему очень нравиться Марфа Друзь, предводительница "астрономш", а также ведущий специалист орбитальной обсерватории "СОНАТА ФА-МАЖОР". Если бы не чувствительность и авторитетность Шамиля, девчонкам ни в жисть не одолеть пацанов. Эх, Марфа, сиволосая девка, своей роскошной косой толщиной с человеческую ногу, коровьими глазами и объемистым как баул "челнока" задом, ты сведешь с ума кого угодно, а хоть бы и председателя АО ЕЭС России, а не только молоденькое лицо кавказской национальности.

На танцевальных вечерах Друзь никогда не танцует с Зиятуллиным, даже лезгинку, предпочитая вальс с лысым капитан-лейтенантом Вениамином Гафтом, либо румбу с пузатым санаторским сантехником Гамлетом Абрамяном. Чаще Марфа совсем не танцует, а сидит неподалеку от танцплощадки в чайной и дует чай с сахаром в прикуску по стаканов шесть или восемь за раз, рдея и потея, ну что твоя купчиха с известной живописной репродукции.