Андрей Акаемов - Второе Пришествие Тараканов

— Мое поведение с кем?

— Не со мной. Более того, то, о чем я тебя спрошу, меня не интересует. Оно интересует тех, кто придет после нас. А им совершенно не интересны наши взаимоотношения.

— Но у нас есть тайные знания. И если кто узнает, что я ими обладаю, то долго мне прожить не дадут. Могу я быть уверенным в том, что никто из моих этого не узнает?

— Из моих этого тоже никто не узнает. И, кстати, не является ли тайной тот способ, которым ты их добыл?

— Не является. Сплетни. Многие из нас знают лишнее, но делают вид, что не догадываются. Потому и живы еще. Кстати, а как вы узнали, что я что-то знаю?

— Нам сказали.

— Я согласен говорить и отвечать на любой вопрос, и сделаю это совершенно добровольно и искренне.

— Что вы знаете о том, кто вы и откуда, и почему ваши воины так жестоки?

— Мы не воины, мы рабы. Мы были выведены чтобы рыть каналы и строить плотины. А когда механизмы управления применяют для войны, она становится жестокой. Наши командиры более жестоки с нами, чем мы жестоки с вами.

— А где же ваши воины, и почему вы не строите плотины и не роете каналы?

— Наша богиня покинула нас, и храмы наши пусты. А ее слуги ушли ее искать. А нам рабам непозволили…А без них мы не способны ни на что. Вода течет не туда, а урожай не можем вовремя посадить и собрать. И голод заставил нас грабить соседей. Мы не воины, мы грабители и мародеры. У нас красивый эпос, мы только и делаем, что врем друг другу, но храмы наши пусты, и скрыть это невозможно. И ненавидим мы всех, а своих командиров в больше чем кого-либо ни было. Но боимся мы их увы сильнее, чем ненавидим.

— Это все очень печально, конечно. И мне очень жалко вас и те земли, по которым вы прошли, и те земли, по которым вы пройдете. и тех людей что преградят вам путь…

Последним снайпером и последней надеждой был сам капитан Грант И Это была не Волга это был Магнум. Кто понимает что это такое тот поймет Капитана Гранта. Ни злобы ни волнения капитан Грант не испытывал. Его совершенно не интересовали как справятся с работой его подопечные Леку держал на прицеле не он один но об этом он постарался забыть и не думать. Поэтому как только Кит вощел в зону Б он задержал дыхание подвел перекрестье мягко нажал на курок получил отдачу в плечо и приготовился к контрольному выстрелу. Но стрелять было не в кого…

Лек возвращался с охоты. Охота была условно-успешной. Это означает, что то, на что он расчитывал, добыть не удалось. Но на обратном пути, проверяя петли, наткнулся таки на барсука, который в одной из этих самых петель столь легкомасленно воспользовался. Барсуку Лек надавал по морде и засунул в мешок. Времени до темноты было еще достаточно, и Лек решил пройти через гору, зная, что так и так, пока не стемнеет, его жены в стойбище не пустят. Была середина осени, самый ежевичный период. На горе кто-то был. Когда Лека приблизился, он увидел, что это самый натуральный будийский монах бритый под братана, босой и в грязном пурпурном неимоверно огромном халате.

— Харэра барэра, — сказал Лек, — У тебя здесь что, общение со сферами?

— Да на закат пришел полюбоваться, — ответил Монах.

— Да, — согласился Лек, — Это они умеют… Опять наверно погода испортится.

— Вэйрэле исправит, — сказал монах.

— Не исправит, — возразил Лек, — На смену сезонов лучше не трогать — хуже будет.

— Нет, все-таки фантастика! А знаешь, я однажды грозу отсюда видел. Даже не понял вначале, что такое. Весной это было. А утром проснулся, и такая кругом зима. Знаешь, — продолжил он, — Так бы сидел и смотрел, и ничего больше не надо.

— Да я бы тоже, — ответил Лек, — Но ведь стемнеет же. Жаль, не взял в свое время телескоп у одного типа. Предлагал.

И с этими словами он вытащил из кармана электронную камеру и навел на неправдоподобно подсвеченное облако.

— Зря ты так, — сказал монах, — будешь теперь вспоминать фотографию, а не закат.

— Да я же на бэкграунд, Кит, — оправдался Лека.

Леваневский сидел в красивом деревянном кресле на берегу бассейна с теплой водой. Холодные официальные официантки подавали не менее холодные и не менее официальные напитки и закуски. Леваневский маялся от скуки постепенно переходящей в тоску, но выть было для совецкого человека нечествовало а жаловаться некому да и глупо, потому что именно так он представлял себе верхний предел человеческого счастья. Под ручку со своей новой женой выгулялся Доу. Жена была глазастая задастая грудастая и с совершеннейше невероятным арифметическим отношением бедер к талии, но выше Доу на две головы.

— Senior Doue, please sit at my table. Introduce me please to your wife.

— She is not only my wife. She is also my driver. bodyguard and business partner, — сказал Доу, присаживаясь за столик, — And namely to her I am obliged my fortune grows so much.

— What have you begun to do in order to become more rich? — спросил Леваневский.

— Тараканью потраву, старый жирный пидарас, — ответила Ирэн по-русски и очень тихим голосом.