Андрей Саломатов - Цицерон - гроза тимиуков

— Не надо! — в один голос воскликнули тимиуки.

— Ну и что мы будем с ними делать? — спросил робот у Алеши.

— Я предлагаю их отпустить, — ответил Алеша. — Все равно ничего плохого мы им не можем сделать. И хорошего тоже.

— Отпустить, — укоризненно проговорил Цицерон. — А они тут же побегут к своим и устроят на нас облаву.

— Нет! — горячо заговорил один из тимиуков. — Если отпустите, честное слово, мы никому ничего не скажем. Мы, тимиуки, умеем помнить добро.

— Да? — удивился Цицерон. — Тогда объясните мне, почему обязательно нужно было поймать вас, пообещать бросить трубирану, а потом отпустить, чтобы вы заговорили о добре? Почему вы сразу не можете быть добрыми? Пригласили бы всех нас в гости на чашку машинного масла или кофе. А то ведь получается, что это мы вынудили вас сделаться добрыми.

— Нам сказали, — забормотал тимиук, — что вы хотите захватить нашу страну, выгнать нас из домов, а всех священных трубиранов зажарить и съесть.

— Кто это вам такое наплел? — удивился Алеша.

— Великий Полководец, — ответил тимиук.

— Вот так, Алеша, — словно уличив мальчика в чем-то нехорошем, сказал Цицерон. — А ты говорил, что я врун. Да я по сравнению с ихним Великим Полководцем — новорожденный младенец. Я если и вру, то есть сочиняю, то никого этим не ввожу в заблуждение. Эх, был бы я один, сходил бы в Главный город и поговорил бы с этим Великим Полководцем с глазу на глаз.

— С фотоэлемента на фотоэлемент, — поправил его Алеша.

— Вот именно, — согласился робот. — Ничего, доберусь я до него.

— Дикарей гуманизму учить — пустое дело, — подал голос мимикр. Поехали. Потом вернешься и будешь им читать проповеди сколько влезет. Вернее, сколько из тебя вылезет.

— Ладно, — сказал Цицерон, проигнорировав слова мимикра. — Можете отблагодарить нас прямо сейчас. Скажите, у моста есть солдаты?

— Да, — ответил тимиук. — Вас везде ищут. Мост охраняется, и дорога тоже.

— Надо хорошенько подумать, — проговорил Цицерон и поскреб манипулятором железную голову. — А то ведь окружат нас и завалят булыжниками. Всей оравой они нас одолеют, Алеша. Я всего лишь грузовой робот. Съездят мне камешком по фотоэлементу — и останешься ты один. Меня-то потом починят, а вот тебя сложнее будет. Запчастей нет. — Робот опустил тимиуков на землю, и те принялись поправлять на себе доспехи и разминаться. При этом они старались не смотреть на Алешу и Цицерона.

— Ну что? — обратился к ним Цицерон. — Вы там что-то говорили про добро, которое умеете помнить.

— Умеем, умеем, — закивали тимиуки.

— Тогда давайте принесите нам чего-нибудь поесть и считайте, что вы свободны.

Вояки не заставили себя долго упрашивать. Они пошли вначале медленно, боком, но через несколько метров повернулись и бросились бежать со всех ног.

— Похоже, что не вернутся, — глядя им вслед, сказал Алеша.

— Как пить дать, обманут, — согласился Цицерон. — Одно слово — гомо сапиенс. Что с них взять?

— Гомо сапиенс — два слова, а не одно, — поправил робота Алеша.

— Какая разница? — махнул манипулятором Цицерон. — Главное, эти тоже врунами оказались. Вы же, люди, редко сочиняете бескорыстно, то есть врете.

— Ну конечно, — сказал Алеша. — Вы, роботы, хорошие, а мы, люди, плохие.

— Не все, не все, — задумчиво ответил Цицерон. — Вот твой папа, Алексей Александрович, мужик что надо. — Робот посмотрел на Алешу и примирительно добавил: — Да и ты неплохой мальчик. Домой вернемся, я тебе книгу подарю. Очень хорошая книга. "Сопротивление материалов" называется. Сам-то я её не читал, но говорят, что там все написано: и как сопротивляться, и вообще, на что способен каждый материал.

Пока Алеша с Цицероном беседовали, на краю деревни появились два тимиука в латах. Даже издалека видно было, что они сильно нагружены, а чтобы их не заметили свои, тимиуки бежали припав к земле.

— Смотри, смотри, — воскликнул Алеша. — Это те самые, твои пленные. Неужели несут?

— Ну что ж, — важно сказал Цицерон, — значит, они действительно честные тимиуки. Только и всего. Как говаривал твой замечательный папа: честностью можно удивить только жулика. Я же не удивляюсь.

Тимиуки принесли из деревни восемь необыкновенно крупных и спелых ромбодабов. Они вытряхнули их из подолов длинных домотканых рубах, почему-то встали по стойке «смирно», и один из них, потупившись, сказал:

— Вот, принесли.

— Опять ромбодабы, — вздохнул Алеша. — Неужели здесь больше ничего не растет? Назвали бы тогда планету — Ромбодаб, а не Тимиук.

— Вообще-то в таких случаях принято говорить "спасибо", — укоризненно покачал головой Цицерон. Алеша тут же извинился и поблагодарил тимиукских солдат, а те украдкой забрали свои машинки для метания стрел и снова встали по стойке «смирно».

— Да ничего, ничего, — сказал один из тимиуков. — Мы и без спасиба обойдемся. Нам вообще-то надо возвращаться в войско, а то подумают, что мы сбежали. Дезертиров у нас отдают трубиранам на съедение.

— То-то я смотрю, трубираны у вас такие большие и жирные вырастают, сказал Цицерон. — Вот у них на Земле они не больше этого бочонка. Ладно, бегите. Можете передать привет вашему Великому Полководцу. Жаль, что я никогда его не увижу. Хотя мир тесен, может, и повстречаемся.

Тимиуки покивали головами, ещё немного потоптались на месте, а потом бросились в обратную сторону, к своему войску.

— А теперь марш в бочку! — скомандовал Цицерон. — Продукты у вас есть, по дороге и пообедаете. Ни стрелы, ни камни вам больше не страшны, а я побегу так быстро, что никакая катапульта нас не достанет. Так что вперед, и да поможет нам Великая гипотенуза.

Цицерон оказался прав. Два кордона пришлось пройти беглецам, прежде чем они достигли моста, и оба раза тимиуки ничего не смогли сделать. Они просто не успевали развернуть тяжелые, неповоротливые катапульты, и камни летели вслед беглецам с большим опозданием. Стрелы же, которые тимиуки выпускали из своих машинок, ломались о металлический корпус Цицерона, втыкались в бочонок, и вскоре убежище Алеши и мимикра стало похоже на ощетинившегося дикобраза.

— Как мы их надули! — на бегу веселился Цицерон. — Вот что значит когда голова работает хорошо. Думалка в нашем деле — главный орган. Кем бы я был без думалки? Правильно, — ответил за своих друзей Цицерон. — Без думалки я был бы обычным подъемным механизмом вроде подъемного крана. А вы — инфузориями-туфельками. Есть такое животное, без головы, но, кажется, в обуви. Вот видите, а вы меня всякими обидными словами называли.

— Да я уже давно… — начал Алеша, но Цицерон перебил его:

— Да я не упрекаю, так, к слову пришлось. — Он прибавил шагу, вбежал на мост и крикнул опешившим охранникам, которые остались позади: — Эй, тимиуки, зарубите себе на носу… — Тут Цицерон неожиданно споткнулся, выронил из манипуляторов бочонок и растянулся на мосту во весь свой гигантский рост. Бочонок с Алешей и мимикром запрыгал по бревнам, подкатился к краю и, сорвавшись с моста, полетел в воду. Раздался громкий всплеск, и робот услышал голос Алеши: