Леонид Панасенко - Без вас невозможно

Ненависть к этому ходячему окороку, подонку и убийце, с новой силой обожгла Литтлмена. Стоит только захотеть, только подумать, и в мозгу помощника шерифа сейчас, сию секунду лопнет маленький сосуд. И он станет уже не ходячим окороком, а прикованным к постели. К тому же бессловесным, как и положено скотине… Однако нет! Он сюда пришел не судьей, а учителем. Посему проведем маленький урок. Чисто человеческий. В духе Рэя, который успел во время передышки дать Конни-секунданту пинка.

Литтлмен резко свернул в проулок, спрятался за стволом клена. Услышав сопение Гризли, вышел на пешеходную дорожку, перегородил преследователю путь.

Гризли остановился, не зная, как поступить.

— Послушай, помощник. — Литтлмен говорил медленно, отчетливо выговаривая слова, чтобы они дошли до примитивного сознания Гризли. — Если бы я захотел, то давно отправил вас обоих на электрический стул. Или просто уничтожил. Однако мне пока нет до вас дела. Так вот. Если ты каждое утро будешь говорить мне фразу: «Я дурак и преступник», то тут же будешь получать пятьдесят долларов. Договорились?

На беспросветном лице Гризли отразилось сомнение.

— Хорошо, — сказал Литтлмен, доставая деньги. — Ты лицо официальное, поэтому я удваиваю твой гонорар.

Гризли кивнул и, опасаясь, что этот чокнутый передумает, поспешно выпалил:

— Я дурак и преступник, сэр!

— А где Учитель? — первым долгом спросил Уилфилд, когда они во вторник собрались у дома Фроста.

— Он вчера улетел в Лос-Анджелес, — сказал Рэй. — На два дня. Там какой-то международный форум.

— А что мы тогда будем делать? Без Учителя? — огорчился Патрик.

— Как что?! — удивился Рэй. — Надо потренироваться в гравитационном плавании — еще никто из нас ведь не научился летать. Затем история философии. А напоследок хоть по одной телепатеме обменяемся.

Конни тем временем сосредоточился и представил на загорелой шее Катарины серо-черного толстого ужа с желтыми ушками на голове.

— Ай, мама! — вскрикнула Катарина.

Дрожа от ужаса и омерзения, она подняла руки, чтобы сбросить с себя ползучую тварь, но испугалась еще больше и так и застыла с поднятыми руками.

Патрик подскочил к девочке, одним движением сорвал с ее шеи ужа, гневно выкрикнул:

— Это проделка Конни!

— Как же так! — Рэй посмотрел сыну шерифа в глаза. — Ты все время подличаешь, Конни. То портил нам яблоки. А теперь и вовсе нарушил Закон. Учитель ведь запретил нам создавать живое.

— Плевать я хотел, — плаксиво закричал Конни. — Закон… учитель. Ничего нельзя. Плевал я на ваши законы. Что хочу, то и делаю.

— Иди отсюда, Конни, — сказал Уилфилд и сжал кулаки. — Не то я тоже нарушу Закон и как следует отлуплю тебя. Как раньше.

— Подумаешь, испугался очень, — процедил сквозь зубы тот. — Недоноски…

Он зашел за угол полуразваленного дома Фроста, присел на траву и стал обдумывать план мести. Пожаловаться отцу? Нет, не годится. Тот под горячую руку может всыпать и ему. Набить Патрику и Уилфилду морды? Превосходная мысль, но как ее осуществить? Патрик еще куда ни шло, его главное с ног сбить. А вот Уилфилд сам наваляет кому угодно… Вдруг Конни вспомнил телевизионный фильм о доисторических людях. Какой там страшный тиранозавр — уничтожил половину племени… Огромный!

Конни злорадно улыбнулся. Он не ради любопытства выспросил у Учителя формулу материализации больших объектов. Еще тогда, месяц назад, ему захотелось вызвать из небытия доисторическое чудовище. Чтобы хоть раз по-настоящему ощутить свое могущество. Да и недоносков всяких попугать охота. Это тебе не уж…

Конни шмыгнул носом, уставился в зеленую стекляшку от разбитой бутылки.

Прежде всего надо локализировать пространство материализации, наметить объем будущего объекта. Дальше хоть в общих чертах прорисовать скелет. Теперь самое главное: надо как можно ярче представить себе чудовище, как бы самому на время стать тиранозавром, ощутить вес брони и беспричинную холодную ярость, когда тяжелеют мускулы и все в тебе — челюсти, шея, лапы, хвост — готовы в любой миг сокрушить жертву, чтобы зверь голода, который живет внутри огромного тела, хоть на миг угомонился. Тяжело колышутся бока, из пасти клочьями срывается слюна, земля дрожит от моей поступи. Вот он — я. Могучий и непобедимый. Вот он — я!

Конни повторил про себя формулы фиксации объекта во времени и пространстве, открыл глаза и… в ужасе попятился.

На пустыре, возвышаясь над низкорослыми деревьями, возникла буро-зеленая громада чудовища. Оно сделало шаг — и кучи битого кирпича затрещали под его лапами будто морские ракушки.

Из-под безобразных век, нависших как щиты над глазами на мальчика упал зловещий отблеск.

Он хотел крикнуть, но не смог, а в следующий миг удар огромной лапы смял его тело, чудовищная пасть разинулась и сомкнулась, и Кони не стало.

Ящер, ломая кусты, двинулся вперед.

Дети, увидев его, обомлели от страха.

— Бегите! — крикнул Рэй, бросаясь к Уилфилду. — Все бегите!

Он ничего не объяснял другу, только крепко сжал ему руку, и тот понял, напряг все свои крошечные силы, как тогда, когда просил маме исцеления.

Объединенная воля Рэя и Уилфилда упала на тиранозавра и разметала его на атомы. На поляне будто бомба взорвалась, разбросав во все стороны и мальчишек, и кирпичи, и обломки кустарника. Это воздух, из которого Конни создавал доисторического ящера, вернулся на свой холм.

Литтлмен приземлился рядом с домом Фроста.

— Вы здесь, ребята?! — позвал он, пробираясь сквозь кусты дикого алоэ.

На поляне никого не было.

Внимание Литтлмена привлекло большое пятно выжженной травы, обломки кирпичей. Видно, что здесь что-то взорвалось, но что? Сердце Литтлмена пронзила тревога. Что здесь произошло? Не рано ли он доверил детям чужие знания? С другой стороны — кому же доверять, как не им?

Литтлмен поспешил в город.

Над пыльной площадью стоял зной. Он высушил листья акаций, и они металлически шелестели, будто вырезанные из фольги. На веранде несколько человек, в том числе и Гризли, играли в карты.

Шериф сидел в своем плетеном кресле и допивал шестую порцию виски. Он то и дело поглядывал на дорогу, в сторону Хэмпера. Оттуда должен подъехать знакомый майор с двумя десятками солдат. Надо обыскать каждый уголок, каждый дом… Мальчик не мог так просто пропасть. Здесь негде утонуть или заблудиться. А это значит… Самые черные догадки вновь обступили Шерифа, и он чуть не застонал от горя и слепой, удушающей злобы… Конни, сынок! Где ты? Что с тобой?

Злоба имела конкретный адрес. Два дня, как пропал Конни, и столько же нет в городе этого ублюдка Литтлмена. А что? Разве недоносок может научить детей чему-нибудь путному, черт побери?! И все время какие-то секреты. Раз спросил у сына, чем вы там занимаетесь, а он говорит, мол, фокусы разные показываем. Дофокусничались… Если с мальчиком что-нибудь случилось, он из-под земли достанет этого Литтлмена и сделает из него отбивную.