Пол Андерсон - Настанет время… Звездный лис. Сборник фантастических романов

Они молча спустились вниз в гараж и заняли места во флайере: Хейм, Лиза, Вингейт, два мощных телохранителя, приставленных к девушке на время отсутствия отца, и Вадаж. Выскользнув из ворот гаража, флайер начал набирать высоту, пробивая себе дорогу сквозь бурю. Его корпус вздрагивал и резонировал. Но когда он поднялся в более высокие слои атмосферы, их окружило голубое спокойствие. Внизу, словно снежные горы, проплывали облака.

Вингейт достал сигару и закурил. Его лицо — лицо щелкунчика — смялось в гримасу недовольства. Наконец он пролаял:

— Не люблю я все эти проводы, ожидания, когда настает время расставаться и когда сидишь и не можешь придумать, что бы такое сказать. Давайте лучше посмотрим репортаж из дворца Парламента.

— Не стоит, — ответил Хейм. — Они предполагают провести целую неделю в предварительных дискуссиях, прежде чем пригласить делегацию элеронов. Каждому грошовому политику непременно хочется быть прослушанным хотя бы раз.

— Но согласно вчерашним новостям, Франции по алфавитной жеребьевке достался номер где-то в самом начале. С минуты на минуту может начаться выступление Кокелина.

— Он… О, ну, ладно, — Хейм включил видео.

В Мехико-Сити времени было немного больше, но по залу Капитолия это было незаметно. Камера показала большие трибуны: лица, лица, лица, белые, желтые, коричневые, черные, чьи глаза были устремлены на подиум, с которого только что сошел оратор, представлявший Финляндию. Президент Фазиль стукнул молотком, в затаенной тишине этот звук походил на звук заколачивания в гроб гвоздя. Вингейт, слабо знакомый с испанским, повернул шкалу транслятора до отметки «английский».

— …уважаемый оратор от лица Франции господин Мишель Кокелин.

Хейм включил автопилот и откинулся назад, чтобы удобнее было смотреть. Квадратная фигура с нарочитой медлительностью, словно насмехаясь, начала продвигаться между рядами.

Камера показала крупным планом лицо Кокелина, очень старое, но достойное быть отлитым в бронзе.

— Мистер Президент, высокочтимые делегаты, леди и джентльмены. Я не стану надолго задерживать ваше внимание. Миру известно об отношении Франции к вопросу о Новой Европе. Моя страна хочет, чтобы положение на планете стало ясным до конца, прежде чем будут начаты дискуссии по данному поводу. Поскольку для этого необходимо широкое обсуждение, я рекомендую повременить с оглашением моего заявления, пока достопочтенные делегаты не огласят свои.

— Вот видите? — сказал Хейм. — Он должен выиграть для нас время, чтобы мы внесли ясность в этот вопрос. Франции просто не повезло, что ее очередь выступать выпала так рано. Но Кокелин все уладит.

— И все-таки, пап, что он собирается сказать? — спросила Лиза. — Не может быть, чтобы он позволил обвинить вас в разбое.

Хейм ухмыльнулся:

— Поживем — увидим.

— Мистер Президент! — Камера развернулась и остановилась, нацелив свой объектив на Гарольда Тваймена. Тот вскочил на ноги и, казалось, был очень обозлен. — В таком важном деле уклонение от прав первенства должно быть одобрено голосованием.

Кокелин поднял брови.

— Я не понимаю, почему должны быть какие-то возражения против того, чтобы Франция уступила право первенства, — сказал он.

— Мистер Президент, уважаемые члены этого собрания, — с напором заговорил Тваймен. — Высокочтимый оратор от лица Франции предупредил нас, что намерен сделать сюрприз. Однако сейчас время для серьезного обсуждения, а не для дискуссионных трюков. Если мы окажемся втянутыми в дебаты, вызванные неожиданным заявлением, наша встреча с уважаемыми делегатами Алерона может вполне быть отложена еще на неделю. И так уже промедление было слишком долгим. Я настаиваю, чтобы собрание проголосовало за то, чтобы либо разрешить, либо не разрешить господину Кокелину играть нами.

— Мистер Президент…

Фазиль не дал Кокелину договорить. Он снова стукнул молотком и объявил:

— Председатель считает претензию обоснованной, хотя и изложенной с некоторой излишней горячностью. Желает ли кто-нибудь проголосовав за то, чтобы заявление французской делегации было отсрочено до тех пор, пока не закончат свои выступления представители других наций?

— Ого, — пробормотал Вадаж. — Не очень-то хорошо все это выглядит.

Хейм протянул руки и настроил автопилот на максимальную скорость. Жужжание двигателя увеличилось. Сквозь этот шум он услышал, как представитель Аргентины сказал:

— Я голосую за это.

Потом датчанин:

— Я поддерживаю.

— Проголосовано и поддержано.

— А что, если ему не разрешат? — заныла Лиза.

— Тогда нам пулей надо вылетать из района Венеры, — сказал Хейм.

Кокелин начал говорить в пользу голосования. Через несколько минут Вадаж прищелкнул языком и с восхищением сказал:

— Никогда не слышал ничего более красноречивого. Этот человек — артист.

— Хм, — хрюкнул Вингейт. — Может быть, он их терпеть не может.

— Само собой, — ничего не выражающим голосом сказал Хейм, — что он не надеется на выигрыш, каков бы этот выигрыш ни был.

Прения продолжались. Флайер оставил бурю позади и теперь летел над обширной холмистой местностью. Далеко на востоке сверкали вершины Сьерры.

«Однажды мы могли бы потерять всю эту красоту», — подумал Хейм.

Наконец показался космодром Мохейв. «Конни» скользнула вниз и приземлилась на просторном поле. Техосмотр машины, формальности проверки документов, долгий путь по бетонной полосе под палящим солнцем — быть может, это от света у Хейма так предательски защипало в глазах?

Они остановились у аппарели.

— Ну что же, — грубовато сказал Вингейт. — Нечего терять время. Да будет с вами Бог, — он разорвал рукопожатие.

Плачущая Лиза подошла к Хейму:

— Папа, папа, прости, это все из-за меня.

Хейм обнял ее и потрепал по волосам.

— Не бери в голову. Мы скоро вернемся. Вернемся богатыми, знаменитыми и расскажем миллион всяких историй. Будь умницей. Пока. — Он поцеловал ее в мокрую щеку.

— До встречи, — тихо сказал венгр. — Я привезу тебе новую песню.

Затем они поспешно взбежали вверх, постояли в створе шлюза и помахали на прощание рукой, пока аппарель не была полностью убрана, в следующий миг дверца закрылась перед ними.

— Спасибо, Андре, — сказал Хейм и повернулся на каблуках. — Ну что ж, поехали.

Яхта могла бы совершить прыжок прямо на орбиту. Правда, демонстрировать такую беспричинную поспешность было ни к чему. Поэтому Хейм поднимался постепенно, как и положено. Небо вокруг становилось все темнее, просыпались звезды, и наконец судно словно очутилось внутри огромного ларца с драгоценными камнями. Вадаж от нечего делать крутил ручки настройки аппаратуры связи. И неожиданно поймал репортаж из Мехико, передаваемый спутником.