Роберт Говард - Моряк Костиган и Свами

РОБЕРТ ГОВАРД

"Честь корабля - 1"

"Моряк Костиган и Свами"

(Перевод с англ А. Юрчук, 1997)

Не-ет, все-таки надо принять специальный закон, чтобы держать в узде проклятых газетчиков. Вечно они все перевирают. Взять, к примеру, случай, который репортеришка назвал "Возмутительным происшествием в Батавии [cтарое название Джакарты]". Уму непостижимо, откуда такая предвзятость у голландской газетенки, заметку из которой прочел мне один "тупоголовый" [squareheads (англ.) - презрительное прозвище скандинавов] с нашей шхуны. Вот она, слово в слово:

"Вчера свами [господин (инд.) - почтительное обращение к брамину] Дитта Бакш пал жертвой беспричинного свирепого нападения. На него поднял руку некий Стивен Костиган, американский матрос со шхуны "Морячка" - той самой, что ухитрилась, к несчастью для законопослушных граждан, пережить тайфун, недавно опустошивший Сингапур. Сей матрос, известный многим как отчаянный задира, очевидно, за что-то невзлюбил свами. Вломившись в "Замок Снов", он разбил о голову почтенного брамина магический хрустальный шар, нанес ему сокрушительный удар в нос, пнул пониже спины и перекинул его через высокую лакированную ширму.

Затем он причинил серьезные телесные повреждения семерым местным полицейским, пытавшимся арестовать его (по слухам, все они обязательно поправятся), и сбежал на свою шхуну, снедаемый жгучей ненавистью ко всему городу. Хочется спросить, как долго наглым хулиганам-янки будет позволено шляться по нашим улицам и нападать на ни в чем не повинных граждан?"

Там еще много чего было, но и без того ложь торчит из статейки, что твое шило из мешка. Во-первых, я не янки. Во-вторых, не было "свирепого нападения", как выразился репортер, тем более "беспричинного". У меня была веская причина воздать проклятому факиру по заслугам.

Случилось так, что мы со Стариком поругались, как никогда раньше. Все началось с того, что четверым тупоголовым, которых мы наняли в Мельбурне, вздумалось усомниться в моем праве называться вожаком кубрика. Вообще-то я снисходителен к салагам, но эти закоренелые уголовники попытались отделать меня кофель-нагелем [деревянный или металлический болт для навертывания снастей] и ганшпугом [ручной рычаг], поэтому нам пришлось вести судно при значительной нехватке матросов, пока мои недруги валялись на койках и сотрясали воздух стонами и тяжкими вздохами. Меня просто тошнит, когда взрослые парни так раскисают из-за нескольких треснувших ребер, сломанных рук и вывихнутых челюстей, вот я и высказал это вслух. Но Старик здорово осерчал и обвинил меня в том, что я их отправил на койки нарочно, и теперь-де "Морячка" не успеет прибыть в порт по расписанию.

Несправедливые упреки всегда портили мне настроение, но в этот раз все прошло бы гладко, не окажись помощник капитана круглым дураком - чем еще объяснить, что он вздумал песочить меня, едва мы вошли в гавань Батавии? Я не любитель трепать языком, поэтому так двинул ему в челюсть, что он чуть не пропахал всю палубу носом. Ну, а справа как раз проходил Муши Хансен с большой бадьей горячей смолы, и помощника угораздило врезаться в него. Тут вся команда заголосила от отчаяния, потому что этим утром мы на совесть отдраили палубу пемзой и до блеска начистили всю медь. Приняв брюхом удар головы помощника, Муши слетел с копыт, бадья выскочила у него из лап и залила палубу от леера до леера. При виде смоляной лужи на своей драгоценной палубе Старик завопил и выдрал клок из бороды.

- Гляньте-ка на палубу! - прорычал он. - Стив Костиган, сидеть тебе в кутузке! Ты ведь это нарочно!

От таких слов мой праведный гнев выплеснулся наружу.

- Черта с два! - рявкнул я. - И вообще, не собираюсь я чистить это дерьмо, потому что и без того сыт по горло вашими придирками, скоблением палубы и прыжками через шкоты [cнасть для натягивания нижнего угла паруса]. С меня хватит!

- Что?! Решил драпануть с судна?! - завопил он. - Да я тебя...

- Я сойду на причал, едва мы пришвартуемся, чтобы не видеть больше ни вас, ни эту лохань, - огрызнулся я. - Можете уведомить фараонов, и посмотрим, хватит ли их в Батавии, чтобы скрутить меня.

- Ты мне здесь больше не нужен! - кипятился шкипер. - Ненавижу твою физиономию! Но и тебе не видать другого корабля, я об этом позабочусь!

- Ой, до чего же страшно! Да я и на суше заработаю себе на хлеб.

Я так разозлился, что стиснул кулаки и пошел на Старика, и он в тот же миг со злобным смешком укрылся в своей каюте. Пока он осыпал меня оскорблениями через иллюминатор, я маленько остыл, кликнул своего белого бульдога Майка и сошел на пристань.

На берегу я вдруг вспомнил о деньгах и сунул руку в карман, но нашарил лишь свой верный талисман - монету в полдоллара с головами на обеих сторонах. Я ее отобрал у одного матроса, которого поймал на нечестной игре в орлянку.

- Ну, и как нам теперь быть? - обратился я к Майку, но вместо ответа бульдог уселся и принялся гонять задней лапой блох. Это, конечно, подняло ему настроение, но мне не принесло особой пользы.

- Куда податься? - пробормотал я, не забыв по привычке чертыхнуться, а голос у меня громкий.

- Эй, друг мой, - произнес кто-то за моей спиной.

Я обернулся и увидел доброжелательно взирающего на меня толстяка с черными усиками, в тюрбане и халате с широкими рукавами.

- Невольно услышал ваши размышления, - промурлыкал он. - Я свами Дитта Бакш, искушенный в оккультных науках. Если позволите, я вам помогу.

- Годится! - согласился я и пообещал отплатить ему за услугу, как только найду работу.

- Гм-мм, - промычал индус. - Я не имел в виду обычную плату, любезный. Идемте в мой "Замок Снов", там я вызову духов и покажу верный путь, которому вы должны следовать.

- Ну что ж, - пробормотал я, немного смутившись. - Почему бы и нет? Пошли, Майк.

Меня разочаровало то, что он называл своим "Замком". Мне всегда казалось, что замок - это громадная хоромина с башнями и разгуливающими туда-сюда стражами в жестяных кольчугах. Но передо мной стояла обычная для цветного квартала хибара, на ней красовалась единственная вывеска: "Свами Дитта Бакш, посвященный из Индии. Он Зрит, Ведает, Прорицает!"

Индус провел меня в комнату, увешанную бархатными гобеленами и разделенную большой лакированной ширмой, за которой, по его словам, прятались и вещали духи. Из мебели, кроме ширмы, был эбеновый стол и несколько стульев вокруг; на столе я увидел хрустальный шар. Дитта Бакш велел оставить Майка снаружи, дескать, душа пса привязана к этому свету и может не поладить с духами умерших. Но я воспротивился, ответив, что Майк скорее не поладит с тем, кто вздумает его прогнать.

- Валяйте, кличьте своих духов, - сказал я. - Им ничего не грозит, пока они не тронут Майка, но если вздумают шутки с ним шутить, он мигом превратит ихние штаны в лохмотья.