Алексей Гравицкий - Напоминание

- Допустим я тебе поверил. Допустим. Но как тогда объяснить то, что ты всегда все знала заранее. А ведь ты знала, а не просто утешала меня говоря то, что я хотел слышать.

Она смотрела на него горько улыбаясь.

- А я и не говорю, что не знала. Я действительно знала, не все, как ты говоришь, но многое, - она вновь посмотрела на Сергея, тот хотел что-то сказать, но не смог, только на ничего не понимающем лице читался немой вопрос. - Очень просто, - улыбнулась она. - я видела во сне. Я говорила тебе, что тоже попала под влияние этой аномалии, или эксперимента, если тебе так больше нравится. Ну вот. Это все чистая правда, только я не сказала тебе еще одной вещи, - она замолчала, судорожно сглотнула застрявший в горле ком. - я... я вижу эти сны заранее. Я - ясновидящая, то есть нет, не так. Я вижу пророческие сны.

Сергей рассмеялся.

- Но это же абсурд. Это антинаучно!

- Твои ночные кошмары тоже антинаучны.

- Но этого не может быть.

- Того, что происходит с тобой тоже не может быть, того, что происходит с частью земного населения тоже не может быть, однако это происходит.

- Но...

- Что, не очень убедительно? Тебе нужны доказательства? Пожалуйста. Я знаю, что ты получил письмо, в котором говорилось о том как умерла твоя мать, вернее, какая-то Наталья Сергеевна, то что это твоя мама я узнала только что от тебя, а тогда для меня это была просто какая-то Наталья Сергеевна. Но для тебя она значила много, потому что тебя затрясло и ты упал ничком на кровать и уставился в потолок. Глаза твои застыли, а пальцы теребили измятое письмо. Ты лежал долго, потом ты встал, уронил письмо на тумбочку у кровати и пошел на балкон. Там ты перекинул ногу через перила, поколебался, потом перекинул другую ногу и опять постоял глядя вниз.

Ты смотрел вниз, казалось, очень долго, я пыталась кричать, но язык не повиновался, да и ты меня не услышал, ты отпустил перила и сделал шаг вперед... А потом я проснулась. Я ничего не могла сделать, но потом вспомнила дату, которая высвечивалась у тебя на будильнике.

Дата и время приснились мне вместе с твоим будильником, твоим номером и тобой самим. Зная когда и где это произойдет, я дождалась того дня и утром два дня назад зашла к Виктору и рассказала ему все. Ну не совсем все, но это не важно. Я знаю не только то, что произойдет во сне, но и то, что будет на яву, я знаю не все, но кое-какие глобальные события. Я знаю о чем вы разговаривали с Виктором меньше часа назад. Хочешь расскажу? Я могу пересказать ваш разговор слово в слово. Я знаю когда и как умру я сама, а также когда и как умрете вы с Виктором, вам отмерено больше чем мне.

Сергей слушал с нарастающим интересом.

Слушал и верил. Слова любимой женщины не вызывали теперь никаких сомнений, а она говорила и говорила, и он слушал и не понимал как он мог заподозрить ее в том, в чем заподозрил. Голос Марины стих.

Молчали оба. Потом он распрямился в кресле и притянул к себе полуобнаженную Марину. Она замерзла и была теперь холодной, будто отдала ему все свое тепло, кожа ее покрылась мурашками. Еще бы, подумал он, в комнате не жарко, и это ему в рубашке, свитере и под пледом, а она в чем мать родила. Он встал, посадил ее на свое место и укутал пледом.

- Прости меня, Мариночка. Я виноват.

Она не ответила, и Сергей пошел к бару и заказал горячий кофе. Одну чашку он взял себе, вторую отнес Марине.

Спустя два часа он выходил из ее номера. В дверях он остановился и, посмотрев на Марину, потупился.

- Маришка, я хотел спросить еще одну вещь.

- Спрашивай.

- Я хотел просить тебя.

- Ну что такое? - улыбнулась она.

Он подошел к ней, обнял ее и сказал:

- Расскажи мне про мою смерть.

Она передернулась и отстранилась.

- Марина...

- Нет, - еще никогда он не слышал чтобы ее голос звучал так резко.

- Но почему?

- Ты не знаешь, что это такое. Ты счастлив в своем неведении. Слава богу, что ты не знаешь как, где, когда и от чего умрешь ты сам и близкие тебе люди. Слава богу, что человеку не дано этого знать. Ты не можешь представить себе, что это такое, знать и ничего не мочь изменить.

- Но я же жив только благодаря тебе.

- Нет. Я тоже так думала и, когда подумала об этом, решила, что мой дар или моя беда - благо, но это не так. Теперь я знаю, теперь... И зная я ничего не могу изменить ни для тебя, ни для Виктора, ни для себя. Я ни для кого ничего не могу сделать. Это страшно. Это мучит меня в сотни раз больше, чем сами сны. И от этого нельзя, никуда нельзя деться ни на минуту, ни на секунду, ни на миг.

- Поделись со мной этим.

- Зачем? Мне от этого легче не станет, а тебе... Для тебя это будет лишняя нестерпимая боль.

- Расскажи мне все про меня, хотя бы про меня. Это моя жизнь, моя смерть и я имею право знать.

- Ну хорошо. Ты будешь жить долго и счастливо и умрешь в роскоши богатстве и любви. Ты умрешь любимым, уважаемым и знаменитым, но к тому времени жизнь наскучит тебе. Твои похороны будут национальным праздником и все будут плакать по тебе от младенца, до старика. Ты останешься в памяти людей на века.

- А ты?

Она промолчала. Сергей поднял на нее глаза, а она свои опустила, стараясь не встретиться с ним взглядом.

- Ты меня обманываешь.

Она не ответила.

- Ты меня обманываешь, - тупо повторил он.

- Да, - тихо согласилась она.

- Почему?

- Потому, что я тебя люблю.

- Ты меня обманываешь, - снова повторил он.

- Иди, Сережа, тебя Виктор ждет.

Извелся, ведь тебя уже три часа нет. Иди.

Сергей попытался поцеловать ее, но она увернулась. Тогда он развернулся и вышел. Когда дверь за ним наконец захлопнулась, Марина дала волю слезам, давно подступавшим, пощипывавшим глаза и давящим горло.

Сергей спустился вниз, в ресторан. Виктора уже не было, за их столиком сидел какой-то мужик лет шестидесяти. Сергей чертыхнулся и пошел по заученной наизусть траектории. В поисках друга он зашел к Кате, к самому Виктору, к одному их общему знакомому и наконец пришел к себе в номер.

Виктор развалился в его любимом кресле и спал. Рядом с ним стоял стакан и тарелка из-под огурцов. В тарелке, в натекшем с огурцов рассоле плавали два окурка, третий, уже потухший, торчал у Виктора в зубах. Сергей грубо толкнул его, потеребил за плечо. Виктор разомкнул слипшиеся веки, приоткрыл сонные глаза.

- Что?

- Курение в постели опасно для вашего здоровья, оно может привести к возгоранию. О пожаре звоните ноль один.

- Так я же не в постели, - пробормотал Виктор и выплюнул давно затухшего бычка. - И не курю, - добавил он уже своим обычным жизнерадостным тоном.

- Ну да, я вижу.

Виктор приподнялся, потянулся, поинтересовался:

- И как прошло разоблачение?

- Никак.

- А что она?

- Она такой же человек, как и мы, только еще несчастнее.

- А что ты тогда там столько времени делал?