Алексей Гравицкий - Напоминание

- Зачем?

Демон снова задергался, на побледневшем лице выступил нездоровый румянец:

- Сдаваться! Они сохранят жизнь, - он отчаянно умолял всем своим видом, повторил затравленно. - Они сохранят жизнь. Жить хочу!

- Я вижу, - с могильным юмором усмехнулся Виктор.

- Что ты видишь? - взвился Демон. - Что еще остается? Здесь сидеть? А они передумают, ворвутся сюда с автоматами и покрошат нас в мелкий винегрет. Зачем умирать, когда можно жить? Я пошел!

Он резко развернулся, но с места не сдвинулся, повторил уже не так уверенно:

- Я пошел...

- Иди, - спокойно ответил Виктор.

Он прошаркал к выходу. Изуродованный паркет жалобно скрипел под его ногами, потом шкрябнула дверь, другая, послышалось уже с улицы:

- Не стреляйте, я сдаюсь.

Клюв выглянул в окно:

- От жалко, пульки кончились, а то бы этой твари да в затылок.

Сергей ошалело посмотрел на Клюва, на Виктора. Виктор только усмехнулся.

- А дальше что? - спросил Сергей.

- Дальше, - Клюв начал яростно, но вдруг запнулся. - дальше...

- В одном он прав, - подал голос Виктор.

- Здесь сидеть смысла нет. Застрелиться? Так патроны кончились.

Сопротивляться? Так... А-а, черт! Идиоты, стрелять надо было меньше.

- Предлагаешь последовать его примеру?

Жить хочешь?

- Жить? Как жить? - Виктор с жалостью посмотрел на Клюва.

- Лучше умереть львом, чем жить собакой!

- У-у-у, дорогой, куда тебя понесло.

Мертвый лев, конечно, лучше живой собаки, но лучше быть живой собакой и хоть умереть львом, чем сдохнуть, как собака.

- Предлагаешь сдаться?

- Нет, не предлагаю. Сдаюсь, как это не противно.

Их под дулами автоматов ввели в барак, заперли. Сергей опустился на пол, из его головы никак не уходил удивленный голос с легким акцентом:

- А остальные?

- Что остальные? Остальных вы положили.

- Как?

- Еще здесь, во дворе.

- Сдесь? Вас было четферо? Не восможно!

Они вломились в дом, изрешетили все двери (на всякий случай), после вбегали в комнаты, но никого не нашли.

- Вы дрались, как лев, - сообщил пораженный немец, посмотрел на них и поправился. - Как левы.

Их притащили сюда, обыскали, забрали все, что могли. Единственное, что как-то умудрился утаить Виктор, перочинный ножик.

Сергей осмотрелся. Грязный барак, дощатый пол, хотя нет, даже не пол гнилые доски настелены прямо на землю. В дальнем углу перегородочка, за этой перегородкой навален всякий хлам. Видимо этот хлам лень было выносить из барака и его свалили в кучу в дальнем углу. Тряпье, какая-то солома, еще куча всякой дряни и грязь. Грязь везде, грязь и вонь.

Сергей содрогнулся. На него смотрели люди, нет, тени людей. Он вспомнил психушку, несчастных сумасшедших, тенями сидящих по углам. Те сумасшедшие были людьми, в сравнении с этими тенями. Те были чистые, ухоженные, тихо сидели по углам. Эти...

О, Боже... Измученные, грязные, оборванные, с пустотой в глазах и беспросветной болью на лицах. И эти надвигались на него, как в самом страшном ночном кошмаре. Не люди, тени, зомби.

Сергей передернулся. Что могло довести людей до такого состояния? Он узнал ответ на этот вопрос раньше, чем ему хотелось бы.

На утро их подняли, накормили помоями, но это лучше, чем ничего, и выгнали из барака.

Весь оставшийся день они копали. Сергей поначалу воспринял это спокойно, даже построил целое философское размышление. Зачем придумывать какие-то невообразимые тренажеры с сомнительной эффективностью? Лопата вот лучший тренажер. Он компактен, легок в использовании и работа с ним идет на пользу обществу. После обеда, которого не было, вся его философия, которой пытался себя подбадривать, распалась в прах, испарилась. Копал он теперь вяло, каждое движение давалось с неимоверным трудом, в груди хрипело от тяжелого усталого дыхания, руки уже не поднимались.

Вечером их отогнали, как скот, обратно в барак. Сергей переступил порог и грохнулся на пол. Кто-то прошел мимо, кто-то прошел по нему, даже не заметив, кто-то поднял его и оттащил в сторону. Сергей остатками сознания уловил лицо с вымученной улыбкой. Виктор!

На утро все повторилось.

Помои, лопата, негнущиеся руки и подкашивающиеся ноги, барак. Так повторялось теперь каждый день, счет которым Сергей давно потерял.

Однажды копая он не выдержал. Ноги подломились, в глазах потемнело и Сергей почувствовал, что падает.

Сквозь гул в голове скорее почувствовал, чем увидел или услышал, что моментально подскочил надсмотрщик, что-то рявкнул, ударил ногой, закованной в сапог. Боль отрезвила, гул в голове и мухи перед глазами исчезли, но сил подняться не было. Получил еще один удар и еще, потом снова рявкнул голос. Сергей попытался подняться, но руки разъезжались в разные стороны. Неизвестно откуда взявшаяся сила подхватила его и подняла, пресекая попытки упасть подперла его же лопатой. Надсмотрщик пришел в неописуемую ярость. Сергей видел, как сильный удар откинул, помогавшего ему подняться, Виктора в сторону, повалил на землю.

Надсмотрщик бил упавшего Виктора ногами. Бил сильно, методично, с наслаждением и профессионализмом, будто выполнял любимую работу.

Виктор пытался закрываться от ударов, но надсмотрщик был действительно профессионалом в своем деле. Он бил до тех пор, пока Виктор не закашлялся, отхаркивая кровавые сгустки.

Надсмотрщик окинул его взглядом, вытер об него сапог и что-то рявкнул. Виктор тяжело, отплевываясь кровью, поднялся. Надсмотрщик улыбнулся странной улыбкой, больше напоминавшей оскал акулы и рявкнул еще что-то. Виктор взял лопату и принялся вяло ковырять землю.

Вечером снова был барак.

Шли абсолютно одинаковые дни. Сергей уже не различал их, они слились для него в один долгий нескончаемый кошмар. Один раз, человек, который копал рядом с ним упал и не смог подняться. Сергей не мог помочь, он сам стоял опираясь на лопату, не способный ни к малейшим телодвижениям. Перед глазами мелькали знакомые мухи.

Человек упал. Подлетел надсмотрщик, другой, но похожий на прежнего, как брат близнец. Посыпались страшные удары. Человек извивался, хрипел. Кровь сочилась из разбитых губ, по которым долбанул сапогом надсмотрщик. Хрип стал булькающим, изо рта фонтаном полилась кровь. Надсмотрщик осмотрел свою жертву, еще раз сильно ударил сапогом. Тело подлетело от удара, как тряпичная кукла, ударилось о землю. Кровь больше не лилась, взгляд замер. Человек был мертв.

Сергей, не веря своим глазам, схватился за лопату и принялся судорожно ковырять замерзшую землю. Ему было страшно.

Ночью его разбудили крики и автоматная очередь. Через несколько минут двери барака распахнулись, послышался лающий голос. Их выгнали на улицу, выстроили в ряд. Сергей увидел, что посреди двора валяется человек, вернее тело человека.