Бернард Вербер - День Муравья

Жак Мелье дважды был женат и оба раза развелся. Он с увлечением раскрыл полтора десятка дел. У него приличная квартира, хорошая библиотека, есть друзья. Он вполне доволен. Во всяком случае, ему этого хватает.

Вокруг куда-то спешили прохожие, сигналили издерганные автомобилисты, прямо из открытых окон женщины с шумом вытрясали пыль из ковров. Бегали дети, стреляя друг в друга из водных пистолетов. «Пиф-паф, паф, вы трое мертвы!» — вопил один из них. Жака Мелье сильно раздражали сопляки, играющие в жандармов и воров.

Он добрался до своего дома. Это было большое здание в форме правильного прямоугольника: пятьдесят метров в высоту и столько же в ширину. Вокруг телевизионных антенн кружили вороны.

Всегда бдительная, консьержка высунулась из окошка каморки. Она окликнула его:

— Добрый день, мсье Мелье! Знаете, я прочла в газете, что там о вас понаписали. Это все завистники!

Он удивился:

— Простите?

— Все равно я уверена, что вы правы.

Перешагивая через четыре ступеньки, он поднялся к себе в квартиру. Там его, как всегда, ждала Мария-Шарлотта. Она страстно любила его и всегда приносила газету. Когда он открыл дверь, Мария-Шарлотта держала газету в зубах. Он потребовал:

— Отдай, Мария-Шарлотта!

Она безропотно повиновалась, и Мелье лихорадочно схватил «Воскресное эхо». И под большим заголовком увидел свою фотографию:

КОГДА ПОЛИЦИЯ ТЕРЯЕТ СЛЕД

Редакционная статья Летиции Уэллс

«Демократия дает нам много прав. В том числе право требовать уважения к умершим. Однако покойной семье Сальта в этом праве было отказано. Тайна тройного убийства не только не была раскрыта, но и в довершение всего погибшего Себастьена Сальта, который уже не может защитить себя, обвиняют не только в самоубийстве, но и убийстве двух братьев.

Над кем они насмехаются, и до чего же удобно обвинять мертвых: ведь они не могут прибегнуть к помощи адвоката! Однако тройное убийство на улице Фезандри, по крайней мере, дает нам возможность поближе познакомиться с личностью комиссара Жака Мелье. Этот человек уверен в своей непогрешимости, потому и позволяет себе бесстыдно спускать на тормозах расследование. В Центральном агентстве прессы господин Мелье заявил, будто бы братья Сальта умерли от отравления, он не только делает поспешные выводы о деле, которое гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд, но и оскорбляет мертвых!

Самоубийство? Могу вас уверить, достаточно мельком взглянуть на Себастьена Сальта, чтобы понять, что он скончался от ужаса. На его лице был только ужас!

Проще всего предположить, что виновник двойного братоубийства испытывал сильные угрызения совести и поэтому у него такое лицо. Но для того, кто имеет хоть какое-то представление о человеческой психологии — а это, как мне кажется, не относится к господину комиссару Мелье, — человек, способный подмешать смертельный яд в семейную трапезу, уже прошел стадию переживаний. На его лице скорее отразится обретенное наконец спокойствие.

Боль? Боль от яда не может быть настолько сильной. И еще надо выяснить, что это за яд, на который списывают преступление. Полиция не дала мне разрешения на осмотр места преступления, и я отправилась в морг. Я говорила с судебно-медицинским экспертом, и он мне сообщил, что вскрытия тел трех братьев Сальта не будет. Итак, дело закрыто, а точной причины их смерти никто так и не знает. Какая несерьезность со стороны господина комиссара — такого прославленного криминалиста!

Столь поспешное закрытие дела братьев Сальта дает повод не только для размышления, но и для беспокойства. С полным правом можно задаться вопросом, достаточно ли высок уровень обучения кадров в нашей национальной полиции для столь изощренных современных преступников».

Подпись: Л. У.

Скомкав газету, Мелье выругался.

Пальцы!

Пальцы!

103683-го охватывает неведомый трепет.

Обычные муравьи не ведают страха. Но является ли 103683-й «обычным» муравьем? Произнеся пахучее слово «Палец», мертвая голова со свалки пробудила в его мозгу зону, до этого спавшую, потому что она не использовалась в течение тысячи поколений. Зону страха.

До этого момента при мысли о крае мира солдат старался не погружаться в свои воспоминания. Он затушевывал в своем мозгу встречу с Пальцами. С Пальцами и с их феноменальной мощью, непонятным строением, слепым стремлением убивать.

Но этого черепа, этого ничтожного ошметка мертвого тела, оказалось достаточно, чтобы вновь активизировать зону страха. Раньше 103683-й был бесстрашным воином, и всегда был в первых рядах легионов в сражениях с карликовыми муравьями. Мог ни с того ни с сего отправиться добровольцем на зловещий Запад. Он вылавливал земляных шпионов. Охотился на животных, головы которых даже видно не было — так высоко она была. Но встреча с Пальцами поубавила его резвость.

103683-й смутно помнит этих чудищ из апокалипсиса. Его друга, старого 4000-го, расплющило и превратило в листик стремительное черное облако.

Кто-то называл их «стражами края мира» или «бесконечными животными», а кто-то «твердыми тенями», «лесорубами» и даже «дыханием смерти»…

Но недавно муравейники всего региона сошлись на едином названии для этого непонятного явления:

Пальцы!

Пальцы — это груды, которые возникают из ниоткуда и сеют смерть. Пальцы — это животные, которые сметают все на своем пути. Пальцы — это огромные массы, которые налетают и давят маленькие Города. Пальцы — это тени, они загрязняют лес такими продуктами, что любой, кто прикоснется к ним, отравится. При одной только мысли об этом у 103683-го возникает приступ отвращения.

Он разрывается между двумя чувствами: страхом, чуждым его племени, и тем что, в отличие от страха, муравьям очень даже свойственно — любопытством!

В течение ста миллионов лет муравьи стремятся к прогрессу. Эволюционное движение, провозглашенное Шли-пу-ни, — всего лишь отражение вечного муравьиного девиза — дальше, выше, сильнее.

103683-й на этом и поймался. Любопытство прогоняет страх. Ведь обескровленная голова говорит о мятежниках и крестовом походе против Пальцев — и это не банальная шутка!

103683-й чистит усики, желая уточнить свое местоположение.

Затем вскидывает их к необъятному небу.

Воздух тяжелый, будто поблизости притаился хищник, готовый броситься на Город. Ветви зашевелились от внезапно налетевшего ветерка. Кажется, деревья предостерегают его, но все это ерунда. Этим великанам нет дела до драм, происходящих между их корнями. 103683-му совсем не нравится менталитет деревьев: что бы ни случилось, они и не пошевелятся. Можно подумать, что сами они неуязвимы! Но случается, что и деревья падают от бури, от удара молнии или просто от подкопов термитов. Вот тогда наступает очередь муравьев проявлять бесчувствие к их беде.