Юрий Греков - Случай с монтером Жуковым

Когда Иван нажал кнопку пускателя, он тем самым перевел воображаемую "стрелку", а на самом деле просто ударом напролом в стену времени вызвал возмущение в этой точке, и его машину отбросило на совершенно другие "рельсы". И теперь, почини он свой велосипед, он смог бы передвигаться вперед - назад только по этим рельсам, иначе говоря только в этом времени, а его собственное оставалось бы таким же недоступным, как недоступна поезду соседняя колея. И единственное, что ему оставалось - это либо отыскать "стрелку", либо спрыгнуть с поезда. Первое -было не только невозможно, но .и бесполезно - машина все равно не работала.

И Иван решил спрыгнуть. Спрыгнуть - в переносном смысле, потому что на самом деле он решил стать "монетой".

Конечно, даже если вероятность успеха и неуспеха была равной, риск был огромный. Ну, во-первых: игроки швыряют монеты в Соборном парке испокон веков, а Павел Федорович нашел одну-единственную. Значит, либо проход здесь непостоянный, либо соединяет он это время с любым другим, но только не Ивановым, и найденная Павлом Федоровичем монета просто-напросто кем-то потеряна.

Во-вторых: проход существует, но проскочить через него может только либо небольшой, либо неживой предмет. И вполне возможно, что Иван просто тюкнется макушкой в невидимый потолок. Или того хуже: проскочит в свое время, но в малоутешительном виде - облачком пара, окажем, или вообще разложенный на таблицу Менделеева.

Но выбирать было не из чего. И решение пришло твердое и ясное: надо построить легкую переносную лестницу и поздно вечером, когда игроки разойдутся, а еще лучше ночью, для пущей безопасности, попытаться выкарабкаться вон. С этим решением Иван поднялся, наспех оделся и побежал в хозмаг покупать раскладушки...

И вот лестница, почти готова. Иван в последний раз пристукнул молотком, потом встал на первую ступеньку, переступил на вторую, легко попрыгал лестница получилась на славу, только чуть поскрипывала. Теперь оставалось сделать последний шаг, и тут Иван почувствовал, что позорно трусит. К чести Жукова надо сказать, что управился он с этим недостойным чувством довольно быстро, хотя и успел взмокнуть. Сложив лестницу, он собрался взвалить ее на плечо, но в последний миг оглянулся. Прислонив стремянку к стене, он присел на пруду забросанных ветошью кирпичей, придвинул ведро и хлебной коркой аккуратно выскреб остатки джема. Встав, он огляделся еще раз, на секунду задержался взглядом на своем велосипеде, плюнул со злостью и, снова взвалив на плечо стремянку, толкнул дверь.

В голых ветвях Соборного парка свистел ветер. По дороге Ивану не встретился никто. Только издалека донеслась колотушка ночного сторожа. Иван, цепляясь стремянкой за ветки кустов и чертыхаясь про себя, пробирался в дальний угол парка. Наконец в жидком свете луны он разглядел проход в кустах и уже совсем уверенно зашагал по тропинке к нужному месту.

Аккуратно разложив стремянку на земле, проверил, хорошо ли держатся ее сочленения, и только после этого установил лестницу как надо. И теперь еще у Ивана оставалось два выхода: плюнуть на эту затею, повернуться и уйти от греха подальше, оставив стремянку на удивление завтрашним игрокам. Или хладнокровно ринуться в омут...

Иван ринулся в омут. Встав на первую ступеньку, он постоял немного, встал на вторую, потом на третью, поравнявшись головой с вершинкой стремянки. Хлипкий каркас поскрипывал, но держался. Иван осторожно поднял руку, потыкал ничего, воздух обыкновенный. И он решительно ступил на следующую предпоследнюю ступеньку. Стремянка угрожающе закачалась. Иван испугался свалиться с трехметровой высоты мало удовольствия. Едва он успел это подумать, как стремянка качнулась сильнее, Ивану показалось, что она как-то странно крутнулась, и он понял, что теряет равновесие...

Первое ощущение, выплывшее из подсознания, было - жив! И следом пришел страх - Иван боялся пошевелиться, боялся, что первое же движение принесет боль, - грохнуться с такой высоты не пустяк. И тут он почувствовал, что рядом кто-то стоит. Иван разлепил веки, и из розоватого тумана прямо перед его носом выплыли сапоги. Иван поднял глаза-над ним стоял центурион.

Заметив, что Иван очухался, центурион укоризненно сказал:

- Ну ты даешь, гражданин! С утра в стельку нализаться - это ж надо! Ну, вставай. Пойдем, я тебя устрою. Отдохнешь, метелку получишь. Или лопату, балагурил он, - это по выбору.

Последних слов Иван не расслышал - все его существо затопила оглушающая радость. Он бросился обнимать своего неожиданного собеседника.

-Ты чего? Ты чего? - отталкивая Ивана, изумился тот, наклонился и поднял свалившуюся наземь фуражку.

-Товарищ сержант, товарищ сержант, - захлебываясь, бормотал Иван, не сводя глаз с фуражки, обыкновенной милицейской фуражки.

-Ты чего? - снова забеспокоился тот. - Иван уже узнал его - это был недавно переведенный в здешнюю милицию сержант Краснопольский. Сержант снял фуражку, придирчиво осмотрел ее, на всякий случай обтер рукавом и снова надел. -Ну, пошли.

-Пошли, товарищ сержант, - согласился Жуков, с наслаждением перекатывая во рту слова "товарищ сержант".

-Ты чего радуешься? - спросил Краснопольский. - Думаешь, пятнадцать суток - каникулы?

-Да трезвый я, товарищ сержант! Краснопольский пригляделся и засомневался - действительно, вроде трезвый, но Иван спросил:- Какое сегодня число? - и сержант убежденно сказал: - Пьяный!

-Число, число какое? - повторил Иван.

-Двадцать пятое июля, какое еще! - сердито ответил сержант, крепко взяв Ивана за локоть, сказал: - Пошли!

Иван шел и радовался, даже не заметив, как дошли до милицейского поста.

Дежурный милиционер удивленно приподнялся из-за барьерчика, осмотрел Ивана с головы до ног и спросил Краснопольского:

-Чего это он так вырядился?

Иван увидел себя его глазами. Как не удивиться: оленья доха, шапка ондатровая. А на дворе двадцать пятое июля.

И тут скрипнула дверь, и вошел дядя Петя, вернее старший сержант Хрисов, поскольку в данный момент он находился "при исполнении..." Увидев Ивана, он несколько удивился, но тут же строго спросил:

-В чем дело?

Сержант доложил, добавив:

- На пятнадцать суток тянет, как пить дать.

Будь Иван виноват, ничто не спасло бы его от столь сияющего будущего, дядя Петя был человек справедливый. И хоть старший сержант Хрисов знал, что его старый друг и капли в рот не берет, тем не менее он достал стеклянную трубочку, какими шоферов проверяют, отломил кончик и велел Ивану дуть. На радостях Иван дунул так, что Хрисов заметил:

- Полегче, полегче..

Взяв трубочку, он осмотрел ее и протянул Краснопольскому. Тот, еще сомневаясь, сказал:

- А ну, дыхни.

Если в трубке сержант еще сомневался, то уж обонянию своему доверял абсолютно. И, с некоторым сожалением, сержант констатировал: