Юрий Греков - Слышишь, Кричит сова !

-- Подождите, Антон Давидович, дайте сообразить. Итак, допустим, завтра мы пошлем объект в прошлый год. Если нам это удастся и он там окажется, значит он начнет существовать в прошлом году, хотя мы его еще не по слали, поскольку это еще предстоит сделать.

- Теперь вы понимаете, что парадокса, собственно, никакого нет. Все дело в некоторой традиционности наших представлений о времени.- Антон Давидович покосился на Ивана.- Скажем, никакого вопроса не возникло бы, если задачу сформулировать так: сегодня мы послали объект в прошлое. Вывод ясен: значит он, естественно, существует в прошлом по отношению к сегодняшнему дню, Но трудно представить, как он может существовать У прошлом, если мы его туда еще не послали. Здесь чисто психологическая заминка. Но ведь завтра наступит. Сегодня оно для нас - в будущем. А послезавтра - станет прошлым. И объект, посланный завтра, окажется посланным вчера. И все станет понятно: объект, посланный вчера в прошлое, естественно находится в этом прошлом.

- Значит, до момента отправки объект одновременно существует и там и здесь? - спросил Иван.

- При единственном условии - если отправка состоит-, ся. И в этом случае объект существует до момента заброски и здесь и в той точке времени, куда он будет направлен. С момента заброски он из нашего времени естественно исчезает. Или остается только в нашем времени, если отправка не состоится.

Иван кивнул, подумав при этом - но при чем здесь звонок? Антон Давидович, словно поймав эту мысль, продолжал: - Теперь вы понимаете, что некто может оказаться -свидетелем гибели нашего объекта, скажем, полгода назад. И тем самым сегодня, когда объект еще не послан в прошлое, этот предполагаемый свидетель может знать, что с ним случится.

- Хорошо. Это ясно,- возразил Алексей.- на таком или чуть большем отрезке времени свидетель возможен. Но если наши объекты, наши биоры уйдут в прошлое на тысячу лет, откуда возьмется свидетель, который самолично присутствовал при их, скажем, гибели, а тысячу лет спустя вдруг вспомнил и позвонил Ивану, чтоб сообщить ему об этом?

- Алексей Иванович, ваше недоверие мне понятно,неторопливо сказал Антон Давыдович.- Но вы, конечно, не ждете от меня однозначного и определенного ответа на ваш вопрос. Я просто не знаю этого ответа. Здесь тот случай, когда принцип ясен, а конкретное его воплощение - нет. Но я хотел бы заметить вот что: будущее скрыто от нас. Верно? И тем не менее при определенных обстоятельствах оно может быть известно до деталей. Скажем, в прошлое уйдет не биор, а вы.

- Почему я? - деланно удивился Алексей.- У нас ведь есть товарищ с опытом. Пусть попробует во второй раз.

Иван поежился, но отвечать на Лешкино ехидство не стал.

Антон Давыдович усмехнулся, но, посмотрев на нахмуренного Ивана, подначки не поддержал, с подчеркнутой сухостью заметив: - Не волнуйтесь, Алеша, биора вам подменять не придется, в программе изменений не предвидится.

Алексей согласно покивал.

- Но все-таки, скажем,- вернулся к своему Антон Давыдович,- в прошлое уйдет человек - я, вы, он. И вот вы, вы, живя в одиннадцатом, скажем, веке, будете совершенно точно знать, что произойдет и через сто, и через пятьсот, и через восемьсот лет - вплоть до того дня, из которого вы ушли в прошлое. Если, конечно, история вам известна хотя бы в пределах школьного курса,пошутил Антон Давыдович.- Впрочем, ведь смысл нашего эксперимента в том и состоит: заглянув в далекое прошлое, увидеть истоки настоящего и тем самым приподнять завесу над будущим...

Алексей хотел что-то сказать, но тут раздался предупредительный стук, и в дверях появилась Галя.

Хотя в последнее время Ивану поездом ездить приходилось довольно часто, пора бы давно привыкнуть к комфорту купейного вагона, но каждый раз где-то у краешка сознания возникало мгновенное удивление и изяществу отделки, и расточительному блеску хромированных ручек, крючков, бляшек всяких, и мягкому убаюкивающему ходу. Прочно и навсегда засело на самом донышке памяти другое: громыхающие товарняки, тряска, от которой клацают зубы, черный от угольного дыма ветер, свист в ушах и постоянное ожидание, что сейчас тебя выдернут за шиворот из-за груды мешков, где чуть-чуть меньше дует и можно даже соснуть. И годы спустя, когда беспризорники переселились из асфальтовых котлов на страницы книг и даже пошли в герои иных фильмов, посвященных тому уже историческому послевоенному времени, Иван не любил ни читать об этом, ни смотреть даже хорошие фильмы, поскольку то, что для многих уже стало историей, для него оставалось собственным детством. Потому-то первые минуты в поезде, которые, как ключик, распахивали дверку в глубины памяти, выпуская непрошенное воспоминание, были Ивану крайне неприятны, хотя отчета в причине он себе не отдавал, просто у него портилось настроение.

Впрочем, обычно такое случалось, когда приходилось ездить одному. А тут предотъездная суета, потом неожиданный сюрприз - вместо нарисованной воображением попутчицы-злодейки явилась полная ее противоположность.

Мало по малу Иван даже развеселился, наблюдая галантную суматоху, поднятую его уважаемыми коллегами. Потом, когда все поуспокоились, завязался традиционный купейный разговор, отличавшийся, впрочем, от традиционного своей явной и искренней заинтересованностью. "Просто люди хорошие",- подумал Иван, подразумевая под словом "люди", конечно, не только Алексея и Антона Давыдовнча. Но сам он в разговор не вмешивался, и не только потому, что по природе был неразговорчив. Антон Давыдович тоже больше помалкивал. Зато уж Лешка солировал вовсю. "Дело молодое",- степенно подумал Иван.

Явный интерес Алексея к попутчице-раскрасавице был, как говорится, налицо. С высоты своих тридцати семи лет Иван с внутренней снисходительностью прислушивался к Лешкиному "пению". По женскому вопросу у Ивана было четкое и давно установившееся мнение, несколько отличавшееся от популярного в определенных кругах. Английские суфражистки и феминистки, к счастью, не подозревали о существовании Ивана Жукова, и поэтому побитие камнями ему не грозило. Впрочем, мысль о подобной опасности ему в голову и не приходила, поскольку он взаимно не подозревал о существовании помянутых феминисток и суфражисток.

Посидев с полчаса, в пол-уха прислушиваясь к разговору, Иван стал подремывать. Клюнув несколько раз носом, он смутился, рассердился на себя, буркнул что-то но никто, оказывается, и внимания не обращал на смирно приткнувшегося на краю скамейки Ивана. И он, поняв это, тоже не обращая внимания на разговорившуюся парочку, полез на вторую полку. Антон Давидович проследил за ним взглядом с некоторой завистью - он тоже непрочь бы прилечь, но полка у него нижняя, не сгонять же людей.