Юрий Петухов - САТАНИНСКОЕ ЗЕЛЬЕ (сборник)

Бритый Мартыний вскочил, бросил перо на стол. Глаза у него побелели от страха, челюсть отвисла. Руками он закрывал лицо и вопил тонюсенько:

— Нет! Не-ет! Не пугай ты меня ради всего святого! Не давал я согласия с живыми инкубами работать! Не переношу, на дух не переношу! Наше дело неблагонадежных выявлять, а не с демонами… Отпусти! Отпусти, добром молю, не то сбегу отсюда!

— Цыц! — прекратил истерику отец Григорио. — Я щас из тебя самого инкуба сотворю, я щас из тебя, дармоед, хвост до земли вытяну! Садись и пиши! А ну, давай, покуда я сам перо не взял и кой-чего про тебя не прописал куда следует!

Сергея начинала забавлять эта сцена. Но виду он не показывал. Сидел смирехонько, потупив очи, хлюпая поврежденным опухшим носом.

— Значит, так! Смущал горожан и поселян, в чем и свидетельствовал городской сумасшедший, лжетург и нечестивец, упомянутый Барух, в чем и признался сам испытуемый.

Мартыний перестал скрипеть пером, уставился на чернильницу. Он был явно озадачен.

— Почему не пишешь, дармоед? Рука отсохла?

— Я полагаю, что свидетельство сумасшедшего — это чего-то не то, как вы думаете, отец Григорио? Или для благого дела сойдет?

Хмурый почесал выбритую макушку.

— Сойдет, Мартыний, для благого — все сойдет! Не слишком ли много ты себе позволяешь, а? Они, видишь ли, полагают. Чего ты там еще полагаешь, говори сразу, бездельник!

— Я полагаю, что все это следует шить! — твердо заявил воспрявший духом Мартыний.

— Как?!

— Дело, говорю, надо по кусочкам разложить, упорядочить, чтоб ни одна собака носом не повела, а потом и сшить, как полагается, по всем правилам…

Хмурый отец Григорио схватил с доски щипцы блаженной Ильзы и швырнул ими в бритого — тот ловко увернулся.

— Ладно, на сегодня хватит. Пошел вон!

Мартыния как ветром сдуло, он словно ждал этой благословенной команды.

— Значит, инкуб? — тихо спросил хмурый.

— Инкуб! — ответил Сергей.

— Я тебе бабу пришлю на ночь! Но после двенадцати жди. Не обманешь?!

— Сам не струсь! — Сергей рассмеялся в лицо хмурому. Он за эти прошедшие в пыточной часы настолько вошел в роль, что ощущал себя настоящим демоном.

— Эй, стража! — выкрикнул отец Григорио.

Загремели, зазвенели доспехи, ножны, мечи, алебарды. Сергея на минуту освободили, подняли, вывернули руки за спину. Поволокли. Потом сбросили вниз по какой-то скользской лестнице, заперли дверь. Это была темница.

Сергей долго разминал руки и ноги, расправлял спину. Поясница жутко болела. За пазухой что-то кололо. Он сунул руку — там лежала железная штуковина, которую он сам умудрился спереть из пыточной, уцепившись на ходу за доску. Во тьме было плохо видно. Но глаза привыкали. Сергей смотрел на штуковину, и все у него внутри холодело. Это был шип. Тот самый!

Отец Григорио не обманул. Через час Сергею принесли еду в большой миске и кувшинчик кислого вина. Еда была паршивой, тюремной — обычная баланда. Вино утолило жажду. А еще минут через десять грохочущий и звенящий стражник с прибаутками и хихиканьем столкнул к нему в подвал женщину — изрядно толстую и подвыпившую. Видно, прежде чем пойти в гости к инкубу, долго готовилась.

— Который тут демон?! — спросила она с порога,

И Сергей подумал — может, в последний раз, может, больше и не придется. Он ответил кротко, но с достоинством:

— Ну я демон.

Толстуха расхохоталась и бросилась ему на шею, наваливаясь исполинскими грудями, сбивая с ног.

— Страсть люблю демонов! — завизжала ова в ухо.

И Сергей понял — выспаться ему не дадут. Пропала ночь! Но он решил, пока не выяснит толком, что к чему, не притронется к этой пьяной потаскушке, главное — дело!

Он оттолкнул ее, сильно сжал руку у плеча.

— Ой! — страстно взвизгнула женщина.

— Спокойно! — остановил ее Сергей. — Я любопытный демон. Расскажи-ка мне об этом, как его — Гардизе. Где он, в какой стране, на какой земле, кто тут живет, кто чем занимается… и прочее.

Женщина кокетливо повела плечами, скорчила недовольно-игривую гримаску, просюсюкала:

— Потом, потом, мой пылкий кавалер… я горю, как адская жаровница, хи-хи! Ну же!

Сергей разглядел ее получше. Она была значительно младше, чем показалось ему сначала — лет двадцати пяти, не больше. Но до чего же упитана, толста! Может, здесь это почиталось особым даром, принималось за особую стать?! Она была черненькая, с пухлыми влажными губками и синими глазищами в пол-лица. Вздернутый носик говорил о легком взбалмашном характере.

— Отвечай! — приказал Сергей сурово. И усадил ее на широкую, застеленную слежавшейся соломой лавку.

— Какой противный демон, какой скушный, — обиженно протянула гостья. — Гардиз — это Гардиз, город и все, что вокруг города, понял? А живут тут всякие, дураки в основном! А бабы — точно, все дуры, я знаю, что говорю.

— Страна как называется? Континент?! Планета?!

— Чего-о?! Ты, небось, ненормальный демон.

Сергею уже надоело это выяснение — нормальный демон или ненормальный, он устал от него!

— Отвечай! — Он покачал кулаком перед самым носом пышнотелой красавицы.

И та струхнула, отпрянула к стенке.

— Не знаю я, ничего не знаю! Тут все живут. Чего прицепился!

— Вот все это, что больше и шире Гардиза, как зовется? — Для выразительности Сергей развел руками. — Земля?

— Совсем спятил?! — красавица хихикнула. — Где земля? Вокруг, что ли? Земля под ногами!

— А что вокруг?! — заорал ей в ухо Сергей. Он был вне себя.

Толстуха бросилась на него, обняла, впилась губами в его рот. Потом, когда долгий поцелуй закончился, она прошептала ему в ухо:

— Ах, я знала всегда, что демоны такие пылкие, такие страстные, просто жуть! Ты меня сжигаешь на неземном пламени. Жги, жги меня, мой милый демон! Какая нам с тобой разница, как зовется вся гнусная земля вокруг, до самого конца света, до края, где стоят небесные павлины с хоботами, свисающими к спинам ардагурских броненосцев… Всякие дураки ее называют Рогеда, ну и пусть, а я дальше стен Гардиза никуда не ходила, вот так. Жги меня, сожги совсем, мой милый инкубчик!

А чем, собственно, Рогеда хуже Земли? Ну чем? Наплевать на все! Права толстуха, она мудрей всех этих шаманов, в тысячи раз мудрее! С такими мыслями Сергей расстегнул платье на спине женщины, спустил широкие черные бретели с плечей — ив подземелье словно светлее стало от двух ослепительно белых колышащихся шаров. Он положил руку на один, нажал — и она утонула в податливой женской плоти. Толстуха сдавила ладошками его виски, потом ее руки скользнули на шею, плечи. Падая назад, она потянула его за собою. В эти секунды Сергей уже не понимал, где он находится — на Земле, на Рогеде, или еще где.