Мария ГАЛИНА - 2009 № 9

Жизнерадостный мистер Момбрана весело подмигнул мне:

— Зачем превращать врага в камень, когда можно легко заморозить его активы, верно?

Каждый имел свою специализацию: один был экспертом по ядам (ну, знаешь: чтобы делать вещи неприкосновенными, как, скажем, алмаз Хоупа или хедж-фонд «Долгосрочное управление капиталом»), другой выдавал стабилизационные заклинания (разумеется, на цены), третий творил заклятия прозрачности, чтобы разоблачать разные штуки, скрытые в финансовых отчетах. Один из них занимался чем-то под названием астромаркетология.

Мистер Джаквамано закончил представления:

— Мистер Вишватара — наш специалист по рискам. Он первопроходец новых стратегий рискованного руководства.

Я побоялся спросить, но мистер Вишватара все равно сказал:

— Как вы знаете, риск — это демон.

— Я так и подозревал.

— Его невозможно контролировать, хотя многие и провозглашают, что преуспели в этом. Наши древние лейаки были искусными мастерами в вызывании демонов Бута и Кала, и я обнаружил, что риск — это примерно то же самое.

Мистер Джаквамано избавил меня от необходимости отвечать, продолжив свою речь:

— Не скрою, мы много спорили о том, следует ли приглашать вас сюда, мистер Месситер. Как видите, в этом помещении собраны все экономические таланты страны. Но бросить вызов Массачусети — серьезное дело. Их нумерологи — лучшие на Земле. Если они обнаружат, что мы им сопротивляемся, они напустят на нас банкротство, обесценят нашу валюту и обрушат фьючерсные торговые сделки на наши головы. Они жестоки и хладнокровны, они хотят править миром. Разве это не так?

Головы вокруг стола покивали.

— Но, как вы знаете, нужна лишь бабочка в нужное время и в нужном месте, чтобы начался ураган. У нас нет достаточного мастерства, чтобы поместить в нужную точку бабочку, которая сможет сломить наших заносчивых противников. Поэтому нам нужна ваша помощь. Ваша книга формул — наиболее древняя в мире. Говорят, ее начал сам Адам Смит.

Он посмотрел на меня в поисках подтверждения, и я сказал:

— Да, абсолютно верно.

— Вы нужны нам, чтобы определить бабочку, которая победит американцев.

К подобным вопросам собеседования я оказался не готов, но надо же было что-то сказать. Потому, дико блефуя, я предложил:

— Производные рынки 28 28 Производный рынок (рынок деривативов) — рынок, на котором торгуются производные финансовые инструменты, т.е. ценные бумаги, чья стоимость является производной от стоимости и характеристик другой ценной бумаги (базового актива). . Их никто не регулирует. Черт побери, их даже никто не понимает. Посадите вашу бабочку туда.

И подумал про себя: «Теперь-то я могу уйти?».

Но они, оказалось, завелись больше, чем обычно. Маленькие переговорчики на тамароанском прокатились вокруг стола. При моем отвратительном везении, вероятно, я случайно попал в десятку, выдав вполне правдоподобное и убедительное предложение.

В этот момент Председатель в первый раз открыл рот:

— Ценность, — сказал он.

Будто заговорил ворон оракула. Воцарилась мертвая тишина. Я уже начал думать, что речь окончена, когда он продолжил:

— Ценность — это сущность, лежащая в основе всей системы. Дефолт по кредиту конвертируется в секьюритизацию 29 29 Секьюритизация — превращение неликвидных активов (займов, ипотек и т.п.) в ликвидные (ценные бумаги); осуществляется владельцем этих активов с целью получения дополнительных средств или устранении неликвидных активов со своего баланса. , как мы узнаем ценность этих деривативов? — Он полез в карман и вытащил сложенную страницу компьютерной распечатки. — Я только сегодня купил этот пакет CDO 30 30 СDO (Collateralized Debt Obligation) — облигация, обеспеченная долговыми обязательствами; производная ценная бумага, обеспеченная портфелем долговых обязательств, все или часть которых сами могут являться производными. . Мистер Бамбег, вы здесь лучший производник. Скажите, есть ли в них какая-нибудь ценность?

Мистер Бамбег, нервный человечек в очках с толстыми линзами, сидел напротив меня. Он некоторое время изучал распечатку, потом положил ее на стол. Я украдкой взглянул на листок, потом, приподняв наладонник под столом, посмотрел рейтинг облигаций. Тройной А — высшая надежность.

Но когда мистер Бамбег активировал свой дисплей на столешнице, у него открылась не страничка агентства «Стандард энд Пурз», а цветное симметричное изображение, похожее на лимб компаса.

— Это панка дэвата , — прошептал мистер Самарта.

Мистер Бамбег расстелил листок на мониторе, чтобы «компас» просвечивал сквозь бумагу. Он долго изучал ее, пока его толстенные линзы не начали запотевать.

— Ну? — произнес Председатель.

— Уважаемый Председатель, я с сожалением сообщаю, что нормальное заклинание прозрачности на этом производном не сработает. Оно настолько непроницаемо, что я сомневаюсь, знал ли сам его создатель, какова стоимость поддерживающих его облигаций.

Я смотрел на свой собственный экран с рейтингом производных бумаг. Интересно, у кого из нас информация точнее? Что есть рейтинг облигаций, если не шаманство?

— Тогда есть лишь один способ установить его ценность, — сказал Председатель. — Мы должны осуществить его риск.

Круг седовласых мужей выглядел очень мрачно.

Мистер Бамбег передал бумагу мистеру Вишватаре и пояснил:

— Риск — не моя специализация.

— Тогда это сделаю я, — вздохнул мистер Вишватара и несколько неохотно принял бумагу. Он взглянул на меня: — Если мистер Месситер не пожелает сам...

— Нет-нет, прошу вас, — скромно отказался я.

Не представляю себе, как он это сделал. Очевидно, помещение было здорово оснащено разнообразным оборудованием, но все равно иллюзия оказалась очень эффектной. Во-первых, он встал и бросил что-то на жаровню, вызвав яркую вспышку. Лампы в помещении потускнели, и силуэт бизнес-шамана четко смотрелся на фоне пламени. Он начал причитать по-тамароански. Все за столом, солидные дяди в очках, взялись за руки и вторили призывам. Мистер Самарта и мой сосед с другой стороны схватили меня за руки, чтобы круг замкнулся. Повторяющиеся заклинания становились громче и перекрывали друг друга, послышались иные звуки: медные удары, звуки уличного движения, вскрики и хлопки дверей. Словно что-то большое и шумное присутствовало здесь вместе с нами, пойманное в круг сомкнутых рук. Это напоминало мне взлет частного самолета, рокот биржевого зала, нарождающийся ураган. Казалось, оно мечется по комнате в поисках выхода. На мою грудь что-то навалилось, стало трудно дышать. Когда же у меня появились круги перед глазами, мистер Джаквамано властно отдал категорический приказ, и вся иллюзия силы, сконцентрированной в образе, как-то проецировалась на дым: жилистое жалкое существо в майке, трусливо и жалобно завывающее о своей невиновности. Потом оно истаяло, оставив только запах подмокшего табака.