Татьяна Апраксина - Цена Рассвета

Спятивший консультант пытался брыкаться, но Бранвен держал его достаточно надежно, и уколы сделать удалось с первой попытки. Подействовало почти мгновенно. Мертвенная бледность с лица пациента отступила, сменившись теплым розовым румянцем, взгляд сфокусировался.

— Ты больше не будешь драться? — спросил Бранвен.

— Нет, пусти… — тихо и вполне осмысленно ответил тот. — Помоги мне сесть.

Бранвен довел его до стула, придержал, одернул на Фархаде рубаху. Арья предусмотрительно держалась подальше, но все-таки ей было отчаянно любопытно.

— Кайсё Белл, может, вы понимаете, что он говорил? Вы же принадлежите к одной религии?

— Я не так далеко принадлежу, как он. Он у нас без одного круга жрец, — усмехнулся, отряхивая руки, Бранвен. — Но я вспомнил цитату. Это из Законов Мана, описание Бездны Непроглядной. Туда попадают окончательно погибшие души, и там их мучают демоны.

— Ага, ну да, я поняла, — сказала Аларья. Тезисы религии синринцев она изучала по верхам, но основную концепцию помнила.

Есть круг перерождений, по которому следуют все, наделенные душой. Достигшие просветления попадают в Сады Мана, где вовеки пребывают в Вечном Светлом Пламени. Или с Пламенем, короче, испытывают блаженство в единении с Маном, Царем Сущего. Совершившие в ходе перерождений все известные грехи попадают в ту самую Бездну Непроглядную, которой правит сестра Мана, Темная Царица Рима. Там их терзают демоны, имеющие человеческое обличье, но не способные к рождению детей. Кажется, голые и прекрасные ликом, но лишенные собственной души, а потому пожирающие чужие.

Дурацкая дуалистическая религия; Аларья помнила краткий анализ истории ее возникновения. Одна из архаичных еще в те времена, когда предки жили на Терре, да еще и здорово переделанная. Почему она на Синрин вытеснила остальные — непонятно, но зато становится ясно, отчего так быстро сдвинулся Наби. Увиденное здорово соответствовало описаниям из священной книги. Даже насчет «мертвых лиц» — сказано неплохо. Кажется, оба пришельца мимикой не владели даже в минимальной степени.

— Бранвен, ты-то не подвинешься умом следом за ним? — спросила Аларья чуть позже.

— Нет. Мне всегда казалось, что от храма подальше — счастья побольше, — улыбнулся тот.

Аларья смотрела на него с хорошо, как ей казалось, скрытым обожанием. После смерти Глора у нее было несколько любовников, но никто не продержался дальше первой ночи. Все они казались скучными и беспомощными. Белобрысый синринец был совсем иным. Сильным, цельным, надежным. Почти незнакомое чувство — желание доверяться, без опаски, без презрения к себе, — всколыхнуло душу.

— Женщины, идите со мной в рубку. Он пока посидит тут, — распорядился Бранвен.

Спорить с кайсё никто не стал. Совершенно верное решение. Оставаться наедине с вроде бы успокоившимся Наби казалось небезопасным. Оставался риск, что он что-нибудь с собой сделает, но Аларья предпочла бы такую развязку нападению на любого из троих.

В рубке синринской стороны их ожидал очередной отвратительный сюрприз. Аварийный передатчик безмолвствовал. Белл ковырялся с ним добрых полчаса. Пальцы летали по клавишам, крутили верньеры, тыкали в кнопки — все тщетно.

— Он функционирует. Питание есть. Но как будто нет связи с… передающим прибором. Антенной. Сигнал от нас не пройдет, к нам тоже. Нужно проверить всю цепь.

— Попробуй основной?

— Он защищен паролями, у меня их нет. Попробую вскрыть.

Еще минут пятнадцать. Аларья любовалась тем, как Бранвен работает. Не отрываясь, ни на что не отвлекаясь, он методично прощупывал надежно защищенную систему с разных сторон. Скупые четкие движения, сосредоточенное хмурое лицо. Чем дальше, тем глубже становилась складка между бровей. Не вставая, мужчина расстегнул китель и скинул его, оставшись в облегающей белой водолазке. Под тонкой поблескивающей тканью проступали мощные мышцы. Силу его рук Аларья испытала накануне, и ей это понравилось.

Она подошла к сидевшему на трехногом табурете синринцу, обняла его за плечи. Бранвен, не оборачиваясь, отмахнулся от нее, тряхнул головой.

— Не мешай, женщина, я работаю, — предельно сосредоточенная физиономия «мужчины при деле», с упрямо выдвинутой тяжелой челюстью, потемневшие глаза.

Аларья усмехнулась сама себе. В девичьих мечтах ей являлись совсем иные красавцы. Утонченные, интеллектуальные, с тонкими пальцами, созданными для кисти, карандаша или скульпторского пластика, нервные и одухотворенные. Реальность подкинула ей много тусовочных бездельников, «непризнанных и гонимых гениев». Но вплоть до вчерашнего дня она не знала, что способна всерьез увлечься таким брутальным воякой, как Белл. Мужчина будто сошел со страниц какого-то военно-патриотического романа, которые любила читать в юности Арья и другие девчонки Ночевны.

— Связи нет и не будет, пока я не проверю цепь аварийника, — прекратил бесполезные манипуляции Бранвен. — Но отпущенный нам срок истек.

На этот раз представители Прагмы пожаловали в холл, где собралась вся четверка.

Истеричный красавчик Наби, кажется, полностью пришел в норму, а, может, и почувствовал себя лучше, чем обычно. Он слегка улыбался, связно и вполне вежливо говорил, больше не пытался кричать и драться. Легкий живой румянец был ему к лицу. Приязни у Арьи он по-прежнему не вызывал, отбитая рука болела, но все разъяснилось, и больше он не пугал бессмысленностью слов и поступков.

По-своему Арья ему даже сочувствовала. Когда-то она сама закатывала истерики на ровном месте, и требовалось принять лекарство, чтобы начать соображать. Та черная полоса кончилась, женщина надеялась, что навсегда, но собственный опыт помогал понять красавчика. В рубке кайсё Белл про него кое-что рассказал. Консультант с детства был очень религиозен и очень чувствителен, а недавно пережил тяжелую потерю. Жуткая история с гибелью всей семьи потрясла обеих женщин.

Сейчас консультант забился в дальний от Арьи угол дивана, но ничем другим свою антипатию к ней не выказывал. Женщину этот нейтралитет вполне устраивал.

Каймиана со спутником явились через потолок. Металл вскипел пенной чернотой, прогнулся и расступился, пара с Прагмы материализовалась в центре холла. Поток холодного воздуха, уже знакомая резкая вонь, едва слышное чавканье, с которым «заросла» дыра в потолке.

— Мы вернулись, сестры и братья! — заявила Каймиана.

Каждая ее фраза казалась Арье нестерпимо пафосной. Хотелось взять маркер и закрасить все восклицательные знаки в репликах. Текст сам собой проступал перед глазами: «МЫ!!! Вернулись!!! Сестры и братья!!!». Показанные картины вроде бы настроили генералмайора Кантор на дружелюбный лад, но стоило Каймиане открыть рот, как захотелось поискать у нее за ухом рукоятку реостата — для снижения накала идиотической восторженности.