СБОРНИК - «ДОЖИВЕМ ДО ЯНВАРЯ»

– Последний сигнал был из леса.

– Ночью я туда ни ногой.

– Разобьем лагерь здесь. Над нашим схороном расплескалась «газировка», весь проход заполонила. Вокруг уже куча дохлых мутантов валяется, видать ее ядовитыми газами траванулись. Но ничего, пара выбросов и аномалия исчезнет.

– Я тоже на этот схорон рассчитывал, – прошептал Олвидар.

– Как бы нам самим за эти пару выбросов не исчезнуть.

– Какой же ты болван, Стега. Кто такие вещи в Зоне, да еще и на ночь глядя, говорит! Стоишь на часах полночи, на вторую половину место вакантно для еще одного умника.

Небольшой костер резко очертил форму противогазов и рельефность брони. В воздухе запахло разогретой тушенкой и гречневой кашей. Олвидар почувствовал укор от своего желудка. «Давай, вопи, пусть вся округа знает, что голодный излом следит за «долговцами» с трехметровой высоты». Кто-то настойчиво сверлил затылок. «Если я не обернусь, оно не нападет» Олвидар скосил глаза, насколько позволяла его анатомия и еще на чуть-чуть. Сквозь слезную пелену он увидел желтый глаз чернобыльской кошки. «Я в прошлой жизни вас скорее всего не любил». После этой мысли сталкер почувствовал толчок в спину, поскользнулся на еще не просохшей от дождя ветке и, собирая по пути все сучья, упал землю. Мохнатая зараза мягко приземлилась на Олвидара, и распоров острыми когтями плащ удрала в лес. На сталкера смотрело аж пятнадцать глаз, пять из которых не должны моргать, ни в коем случае.

– Допрыгалась, белка чернобыльская.

– Я тут на еду смотрел, да попросить стеснялся. – Говорю как излом, выгляжу как излом и сдохну как излом. – На самом деле я о «капли» прятался, она тут по всему лесу шарит.

– «Монолит»? Не отвечай, сам вижу. Наших в лесу не видел?

– Слышал, стрельбу слышал, но как видите, свое оружие я обронил, а с пистолетом в драку не полез, может там и ваши были. – «Да всплыли».

– Не по-сталкерски это, помогать в беде надо.

«Ага, а стрелять в того кто помог, так это по-сталкерски».

– Молчишь, молчи. Ребят свяжите его, а утром разберемся.

Двое новичков кинулись исполнять приказ. Плащ на секунду распахнулся и оба в полном нокауте прилегли отдохнуть. Олвидар схватил третьей конечностью ближайшего «долговца» и прикрылся им как щитом. Как выяснилось не зря, два оставшихся бойца тут же высадили по противнику по хорошей порции пуль, и плевать, что он прикрылся их же соклановцем. Броня не выдержала столь решительной атаки, и капли крови багряным узором легли на стекла противогаза. «Минус трое»- отметил Олвидар. Вложив максимум силы в маневр, он толкнул мертвое тело в сторону командира, оба «долговца» среагировали весьма предсказуемо, опустошив свои магазины в мертвеца. Командир не успел увернуться, и его придавило к земле упавшим телом. Оставшийся в боеспособном состоянии «долговец» выхватил пистолет, но было уже поздно – уродливая розовая конечность ударила его в кадык, сломав шейные позвонки. Командир сучил ногами и руками, словно повалившийся на спину жук, но тяжелое тело не выпускало его из своих посмертных объятий. Олвидар подошел к нему и сорвал с лица маску: под ней скрывались расширенные до состояния вселенной зрачки.

– Обдолбыши, а я думаю, тренированные бойцы, а реакции ноль. Тех, кого вы ищите, «капля» захавала. Это они у меня совсем новенькую СВУ увели. Убить хотели. Какие же вы все злые.

– Гребаный мутант. Клан тебе отомстит!

– Я не МУТАНТ, это вы все узколобые кретины. – Олвидар, пристраивая за спину винтовку, продолжил. – Давай так: я беру твою б/у СВУ вместо той, о которой я тебе недавно говорил, оставляю вас здесь и ухожу. По рукам?

– Засунь себе свою руку…

Сзади раздалось шевеление. Один из нокаутированных пришел в себя. Олвидар сместился в сторону, чтобы видеть обоих противников. Стекла противогаза встретились с его взглядом. Из дыхательного фильтра вырвались нечленораздельные звуки, а потом долговец метнулся в лес.

– Вас осталось двое, – повернулся Олвидар к командиру, того трясло мелкой дрожью, а изо рта текла зеленоватая пена. – Что ж вы употребляете уроды?

Второй «долговец» тоже дрожал, а из-под маски сочилась пена. Через минуту все стихло. «Так выходит если бы не этот комок свалявшейся шерсти, я бы через пятнадцать, максимум двадцать минут был бы свободен без всего этого геморроя. Ну, кошак, поймаю – убью».

Олвидар снял с огня котелок и, обжигаясь горячей ароматной кашей, отправил первую ложку в рот. Вынул из кармана разгрузки помятый блокнот и еще раз перечитал посмертные записи несчастного сталкера. Перелистнул пожелтевшую страничку: за ней была фотография, заботливо обернутая в целлофан. Сталкер освободил фото от нехитрой защиты. С карточки на него смотрели глаза цвета грозового неба над Зоной. «Я бы для такой тоже пошел миллион зарабатывать. Оставлю картинку себе». За следующей страницей было письмо, которому не суждено найти своего адресата. Олвидар посмотрел на адрес, и тот незамедлительно врезался в его память. «Зачем я это делаю. Словно в замочную скважину подглядываю. Нет своей личной жизни, так хоть украсть частичку чужой. Я и вправду урод, только моральный». Страницы пестрили зарисовками портретов Любанечки и не высказанными ей признаниями в стихах. «Если это только наброски, то ты парень свой миллион быстрее бы на картинах заработал, чем по местной радиационной жиже на брюхе ползать, хотя ползать по жиже это уже больше ко мне… Ох, поел, погрелся, чую скоро другие сыны Зоны придут за пищей богатой белком. Посплю на дереве».

Первый луч солнца прогнал ночные шорохи и страх неизвестности. Олвидар потянул затекшие мышцы, размял шею. Спать сидя на дереве, обнимая его ствол своей третьей рукой – то еще удовольствие. Под деревом была чистая поляна, о вчерашнем инциденте напоминал только остывший труп костра. Ни тел «долговцев», ни их экипировки. «Загребущие нынче мутанты пошли, хоть бы фляги оставили, мародеры местного производства». Сталкер спустился с дерева, произнес «Воскресни, Лазарь» – и вдохнул жизнь в потухший костер. Под нехитрый завтрак простого сталкера Олвидар раз за разом перечитывал блокнот погибшего, его неотправленное письмо. Взглянул на фото. В уголке глаза предательски защипало, одинокая слезинка пробежала по жесткой щетине, впиталась в грязный воротник рубашки, оставив на щеке влажный след. Бережно сложил чужую историю, убрал в карман и размеренным шагом направился в сторону ЧАЭС. «Пятью пять – двадцать пять. Двадцать пять «должников» больше не топчут Зону. Опять двадцать пять… Я в школе был отличником? Мне двадцать пять лет?»

Вот она, ЧАЭС. В свете дня пропадали иллюзия сказки и очарование неясных силуэтов, обнажая голую правду. Это место не просто смертельно опасно, – это первая ступенька на долгой лестнице, упирающейся в двери ада.