Альфред Ван Вогт - Звездные деяния

Его собеседники переглянулись. Некоторые — главным образом те, что помоложе, — выглядели опечаленными, так как им предложили проглотить горькую пилюлю. Но в итоге все согласились поддержать план Мэлтби.

И тогда встал неминуемый вопрос — как быть с Ханстоном?

— Я хочу переговорить с ним, — холодно сказал Мэлтби.

Коллингс, старейший и самый близкий друг отца Мэлтби, несколько секунд изучающе всматривался в лицо молодого наследного вождя, после чего направился в радиорубку. Вернулся он побледневшим.

— Он отказался прибыть сюда. Говорит, если ты хочешь видеть его — ты и приходи. Это оскорбление, Питер!

— Передайте, — твердо приказал Мэлтби, — что я приду.

Он улыбнулся, глядя на их суровые лица.

— Джентльмены, — звонким голосом сказал он, — этот человек сам идет к нам в руки. Объявите по радио, что я отправляюсь к Ханстону ради мира и единства в дни кризиса. Не пережимайте, но пусть в сообщении прозвучит намек на то, что ко мне может быть применено насилие, — И закончил по-деловому, жестко: — Скорее всего, ничего не случится, пока этот корабль контролирует положение. Однако если я не вернусь через полтора часа, попытайтесь связаться со мной. Затем шаг за шагом усиливайте давление — от угроз вплоть до открытия огня.

Невзирая на всю свою уверенность, Мэлтби ощущал странную пустоту и одиночество в тот момент, когда его катер совершал посадку на крыше здания штаб-квартиры Ханстона.

Едва завидев Мэлтби, Ханстон — рослый человек лет тридцати пяти — поднялся из-за стола, сделал несколько шагов навстречу и протянул руку.

— Я хотел залучить вас без сопровождения тех мокрых куриц, что задают здесь тон, — сказал он шутливым дружелюбным тоном, не вязавшимся со злобно-насмешливым выражением лица. — Но оскорбление величества в мои намерения никоим образом не входило. Я хочу поговорить с вами. И надеюсь убедить.

И Ханстон попытался убедить — своим негромким, интеллигентным, очень живым голосом. Однако пользовался он избитыми аргументами, основанными на идее превосходства мезоделлиан. Похоже, он искренне и свято верил в эту догму. Под конец его речи Мэлтби пришел к убеждению, что главной ошибкой этого энергичного и неглупого человека было полное отсутствие знаний о внешнем мире. Он слишком долго прожил в замкнутом пространстве тайных мезоделлианских городов, слишком много лет размышлял и говорил, не считаясь с подлинной реальностью. При всем внешнем блеске мышление Ханстона оставалось глубоко провинциальным.

Свой затянувшийся монолог лидер мятежной оппозиции закончил вопросом:

— Вы верите, что Пятьдесят Солнц смогут продолжать укрываться от земной цивилизации?

— Нет, — честно признался Мэлтби, — Полагаю, рано или поздно нас найдут.

— И все же выступаете в поддержку их намерения укрываться?

— В нынешней ситуации я выступаю за единство действий. К попыткам контакта надо подходить чрезвычайно осторожно. Вполне возможно, что мы сумеем отсрочить его лет на сто, если не больше.

Ханстон молчал; его красивое лицо нахмурилось.

— Я вижу, — сказал он наконец, — мы с вами придерживаемся противоположных взглядов.

— Возможно, наши долговременные планы все же совпадают, — медленно проговорил Мэлтби, наблюдая за собеседником, — Возможно, мы лишь выбрали разные методы достижения одной и той же цели.

Лицо Ханстона посветлело, глаза чуть расширились.

— Если бы я мог поверить вам, ваше сиятельство! — страстно воскликнул он и резко оборвал себя; глаза его мгновенно сузились: — Я хотел бы услышать ваше мнение о будущей роли мезоделлиан в развитии цивилизации.

— Используя удобные случаи и применяя законные методы, — спокойно сказал Мэлтби, — со временем они неизбежно будут играть ведущую роль в обществе. Пускать в действие их способность контролировать сознание окружающих было бы нечестно; но и без этого мезоделлиане смогут занять доминирующее положение — сперва в мире Пятидесяти Солнц, а затем и в галактике Млечного Пути. Если же они попытаются добиться власти с помощью силы, то будут уничтожены — до последнего человека, до последнего ребенка.

Глаза Ханстона сверкали.

— И как долго, по вашему мнению, это продлится? — спросил он.

— Этот процесс может начаться еще при нашей с вами жизни. И продлится он не меньше тысячи лет — в зависимости от количества смешанных браков между деллианами и людьми; ведь сейчас, как вам известно, таким смешанным парам запрещено заводить детей…

Ханстон хмуро кивнул и сказал:

— Меня неверно информировали о вашей позиции. Вы — один из нас.

— Нет! — твердо заявил Мэлтби. — Не путайте стратегию с тактикой. Для нас это равнозначно разнице между жизнью и смертью. Любой намек на то, что мы в конце концов займем доминирующее положение в обществе, встревожит людей, которые сейчас, благодаря усилиям их правительств, настроены по отношению к нам более или менее дружелюбно. Если мы окажемся солидарны с ними — это послужит хорошим началом нашего восхождения. Но стоит нам попытаться извлечь из нынешнего кризиса пользу только для себя — и многочисленная раса сверхлюдей, к которым мы с вами принадлежим, рано или поздно будет уничтожена.

Ханстон вскочил на ноги.

— Ваше сиятельство, я согласен. Я пойду за вами. Мы будем ждать дальнейшего развития событий.

Эта победа оказалась неожиданной для Мэлтби, уже согласившегося в душе с возможностью применения силы. Несмотря на уверенность в искренности Ханстона, Мэлтби отнюдь не собирался верить ему на слово. Кто мог поручиться, что точка зрения его оппонента не изменится, едва исчезнет нависшая над городом громада «Атмиона»? Он прямо заявил об этом Ханстону и закончил так:

— В данных обстоятельствах я прошу вас удалиться на шесть месяцев в любое, на ваш собственный выбор, место, где вы не могли бы встречаться со своими сторонниками. Рассматривайте это как форму домашнего ареста. Можете взять с собой жену. С вами будут обращаться с должным уважением, а в случае установления контакта с земным кораблем вас немедленно освободят. Вы скорее заложник, чем пленник. Я даю вам двадцать четыре часа на размышление.

Никто не предпринял попытки задержать Мэлтби во время возвращения сперва на катер, а потом и на борт корабля.

Ханстон капитулировал к концу двадцатичетырехчасового срока. Он поставил единственное условие: подробности его домашнего ареста должны быть преданы гласности.

Таким образом, Пятьдесят Солнц избегли немедленного обнаружения, поскольку было ясно, что одному кораблю без посторонней помощи не под силу отыскать ни одной планеты так хорошо спрятанной цивилизации. Мэлтби был убежден в этом. Но оставалась проблема неминуемого раскрытия, когда через несколько лет сюда прибудут из галактики Млечного Пути другие корабли. Теперь, когда основная угроза осталась позади, эта возможность начала всерьез тревожить Мэлтби.