Кирилл Бенедиктов - Миллиардер 2. Книга вторая: Арктический гамбит

Испытание называлось так в честь скачки, которую Одиц устроил перед последней битвой богов — Рагнарёком. Тогда с ним соперничал каменный великан Хрунгнир, а скакунами у обоих были белые жеребцы Асгарда. Историю эту все Валькирии знали с детства, поскольку официальная религия Туле признавала скандинавский пантеон богов. Правда, жеребцов на базе не было, да они и не смогли бы долго скакать по снегу и льду. Зато белые медведи с их мощными лапами и огромными острыми когтями были словно предназначены для скачки Одина.

Разумеется, их приходилось долго обучать. Но среди ученых Туле было много великолепных биологов и бихевиористов, и их знания помогли вывести специальную породу гончих медведей. Шестеро огромных зверей, лежавших сейчас у ног своих наездниц у южного края Долины Испытаний, были лучшими из лучших.

Самым большим из них был Фафнир — медведь Эльзы фон Лютцов. По сравнению с этим гигантом даже Сурт казался медвежонком. Два метра в холке, вес около полутора тонн, и при этом поразительная быстрота реакции, умение передвигаться с невероятной скоростью и дикая злоба к соперникам. Катарине еще не приходилось встречаться с Фафниром во время испытаний, и она, конечно, волновалась, хотя и уговаривала себя, что ее Сурту зверь, названный в честь огромного дракона, ничего сделать не сможет.

На морде Фафнира красовалась устрашающего вида маска из бериллиевой бронзы. По правилам соревнований, маски надевались на всех зверей в первом и во втором круге. Их разрешено было снимать только двум вышедшим в финал медведям, чтобы острые клыки и мощные челюсти довершили то, чего не смогло решить мастерство наездников.

Катарина извлекла из рюкзака легкую титановую маску и ласково поманила Сурта пальчиком. Медведь, недовольно ворча, наклонил голову и прикрыл глаза, давая понять, что хотя он и позволяет хозяйке издеваться над собой, процедура ему совсем не нравится.

Катарина надела на него маску и защелкнула надежные запоры. Теперь, даже если Сурт захочет отгрызть кому-то лапу или руку, у него это не получится.

— Потерпи, маленький, — прошептала Катарина в заросшее толстым волосом розовое ухо зверя. — Скоро я сниму эту дурацкую маску, и ты сможешь кусаться, сколько захочешь!

— Внимание, фройляйн! — голос старого Ганса Хоссбаха, усиленный мегафоном, прокатился над заснеженной пустыней. — Через минуту прозвучит сигнал к началу соревнований! Проверьте, все ли в порядке у вас и ваших скакунов и можете садиться в седла!

Хоссбах был одним из немногих оставшихся на базе Туле мужчин — если быть точным, то одним из ста двадцати четырех — и одним из самых старых. Когда-то, совсем еще юная Катарина спросила свою бабушку, почему вокруг почти одни женщины. Бабушка Мария объяснила ей, что когда Туле только заселялось, мужчин и женщин было здесь поровну. Но уже в первом поколении, родившемся в подледной пещере, девочек было почти семьдесят процентов, а во втором — уже девяносто пять, причем из мальчиков выжил лишь один.

— Как же будут рождаться дети дальше? — спросила Катарина. Мария фон Белов улыбнулась и погладила ее по голове.

— К счастью, мы уже не так зависим от мужчин, как раньше, — ответила она. — В нашем распоряжении есть такая удивительная Наука, как генная инженерия — с ее помощью можно рожать детей, даже не приближаясь к мужчине, если, конечно, это не врач.

Бабушка захихикала, хотя Катарина не видела в ее словах ничего смешного.

Но вот беда: даже с помощью генной инженерии мы не можем наладить воспроизводство мальчиков! Как будто что-то мешает, понимаешь? С девочками мы научились творить чудеса. Все твои сверстницы принадлежат к чистому арийскому типу — высокие, светловолосые, с голубыми глазами. И это, как ты догадываешься, не случайность. О, рейхсфюрер Гиммлер был бы очень доволен нашими достижениями! То, чего он кустарным образом пытался добиться в своих Домах Жизни, мы поставили на конвейер. И только с мальчиками какая-то закавыка. Не получаются у нас мальчишки, и все тут!

— А может быть, они не так уж нужны? — осмелилась предположить Катарина. Бабушку ее реплика опять очень рассмешила.

— Ты права, крошка! Мужчины все только портят и усложняют. Впрочем, великий фюрер тоже был мужчиной, и его жизнь оправдывает все грехи этой породы… Знаешь, что? Я, кажется, догадываюсь, в чем тут дело…

Бабушка сделала таинственную гримасу, и Катарина приблизила свое ухо к ее губам.

— Это все Черная Башня, — прошептала бабушка. — От нее исходит какое-то излучение, которое не дает рождаться мальчикам. Возможно, цивилизация, которая ее построила, тоже была цивилизацией женщин…

Зычный голос Хоссбаха вырвал Катарину из задумчивости.

— Тридцать секунд до сигнала, фройляйн!

Быстро подтянув ремни упряжи, Катарина фон Белов изящно взлетела в седло. Сурт, недовольно рыча, поднялся на все четыре лапы и приготовился сорваться с места.

Катарина огляделась. Слева от нее прильнула к холке мохнатого серого Гарма остролицая Хельга Мюллер. Справа громоздился белый, в рыжих подпалинах великан Рудра Лизы фон Гримау. Чудовищный Фафнир, на спине которого восседала надменная Эльза фон Лютцов, занимал крайнюю левую позицию — очень неудобную для новичка, но дающую известные преимущества опытному наезднику. А Эльза была крайне опытным наездником.

И она хотела стать капитаном стражи Большого периметра.

Прогремел выстрел из стартового пистолета. Катарина слегка ударила Сурта пятками по ребрам, но это, в общем, было излишне — умница-медведь и так уже несся вперед, вздымая облака снежной пыли.

Им сразу же удалось занять третье место в шестерке — не так плохо, если учесть, что номером первым шел легкий и быстрый Гарм, а номером вторым — хитрый и опасный Локи, принадлежавший Анне Зиверс. Тяжелый Рудра топал за Суртом, отсекая его от Фафнира. Катарина обернулась и бросила быстрый взгляд на замыкающих. Эльза фон Лютцов, казалось, вовсе не была обеспокоена тем, что идет лишь пятой. Можно было подумать, что она выехала на прогулку и любуется пейзажем, а не участвует в скачке Одина. Что касается последнего наездника, то им на этот раз оказалась Инга Шеффер, хозяйка медведицы по имени Лотта. Считалось, что медведицы уступают самцам в скорости, и это, в общем, было правдой, но Шеффер редко проигрывала гонки благодаря одной хитрости: дело в том, что белый медведь, боец свирепый и грозный, никогда не поднимет лапу на самку. Поэтому в конце скачки, когда в ход вовсю идут клыки и когти, Лотта получала огромное преимущество.

Особенность Долины Испытаний состояла в том, что ее первая треть была узкой, как бутылочное горлышко: здесь наездники могли скакать только в том порядке, который им удавалось занять в первые секунды гонки. Катарина, знавшая Долину лучше, чем маршрут от собственной спальни до ванной комнаты, успела приготовиться к моменту, когда пространство между нагромождениями ледяных глыб распахнулось на ши— Рину двадцати с лишним метров, открывая простор для обго— Нов, финтов и маневров. Длина широкого участка была невелика — всего метров двести, так что следовало поторопиться.