Марина Казанцева - Одинокая звезда

И снова вспыхнул бунт. Всего нас семьдесят осталось человек и пятьдесят из них всегда бывали недовольны. Средь них был один эльзасец, крупный малый, он подбивал народ на возмущенье и сам желал быть вожаком у нашей стаи. Вот собрались они и, зубы скаля, все с ненавистью смотрят на Перейру. Разорвать мечтают, но не смеют. Все ждут, чтоб кто-то вышел и перед нами от имени их говорил.

Эльзасец, подбодряем своею свитой, перед Перейрой начал речь держать: куда ведешь ты-де народ несчастный, в какую муку ты нас всех обрек. Не будь тебя, сидели бы мы дома, да пиво б пили, да заедали б ветчиной…

Забылся он от наглости своей и шаг ступил. Решил, что в страхе перед ним молчит Перейра. И обернулся, чтоб собой похвастать и беспримерною отвагою своей.

Но меч сверкнул и голова эльзасца скатилась с плеч, потоком крови свиту окатив.

— За меньшее рубил я головы. Но вижу в первый раз, чтобы свинина речь держала. — негромко Хосе сказал, один лишь тишину нарушив, когда умолк тот жбан пивной, что вздумал дерзостью своею похваляться.

Все испугались. Думал я, кровь сейчас польется, что полетит ещё голов десяток!

— Хотите знать, куда веду вас, зачем мученья терпите такие? Здесь золото не то, что в Старом Свете, оно не служит тут деньгами. Здесь не товар оно, здесь оно — прихоть. Его за блеск, за яркое сиянье, за красоту его имеют. Богам чудовищным с их ликом зверским его приносят в жертву. Здесь золото считают даром Солнца. И Солнцу же здесь воздвигают храмы, самый малый из которых выше Петра собора в Риме. Здесь целый город — храм один, а жители его в нём служки. И каждый храм такой, и каждый город — сокровищница, полная до края изделий золотых, что тысячелетиями собирали и складывали. Хранили и Солнцу возвращали в обмен на счастье и бессмертье!

Все вкруг Перейры собрались и, очарованы, в глаза ему, как в зеркало волшебное глядятся и не насмотрятся никак. И, слыша звон чудесный в речах искуснейших его, в блаженную мечту, в сиянье света, в рай неземной усталая душа, ликуя, устремилась! И нету больше тяжести в ногах, не ноют спины, нет страха перед опасностями леса!

И снова в путь. Никто не вспомнил про пива вожделенный жбан, про ветчину и про эльзасца. Его голова с раскрытым ртом выслушивала речи Перейры из-под куста, где дни свои окончил сей окорок свиной!

И вот пришел день, когда вышли мы из леса, и солнца яркий свет нам осветил верхушки храмов ступенчатых, огромных, словно горы. И лики страшные богов неведомых их украшали. И храм Петра на площади лишь перед главным зданием на месте небольшом весь бы поместился!

И всюду, на ступенях, на площадях, на стенах и во рвах не золото лежало — трупы! И мухи толстые в огромных тучах над мертвым городом с испанцами разграбленной казною гудели вместо песни погребальной!

Никто ни слова не сказал, когда мы стороной обошли сию печальную обитель, где боги жалкие не защитили своих верных слуг и подношений их не сохранили, и бесполезно скалят теперь зубы на каменных воротах и стенах. По ликам мерзким их теперь лишь мухи ползают и слизывают кровь, что вместо золота сих демонов покрыла.

Никто вопроса не задал, но сам Перейра промолвил:

— Вот та сокровищница сил, откуда черпает Испания свою надменность.

Мы дальше шли и было разговоров о том лишь, сколько золота в сем храме укрывалось и сколько можно было бы на то в Европе накупить.

Однажды мы переправу наводили над пропастью глубокой и мост висячий над потоками рычащими воды. Так у нас случился отдых, и ноги, сбитые до мяса, все омывали у ручья, который в пропасть низвергался водопадом.

Вот вечером Хосе сидел на камне, глядя невидяще через ущелье, через пики скал на темный горизонт. Над которым звёзды загорались ночные и, колеблясь, и, шевеля лучами, словно бы дышали.

— Скажи, Перейра, — тихо я его спросил, — чего ты хочешь?

— Найти Звезду. — так же тихо произнес он. И встал, не глядя. И ушёл."

Утро пятницы для увлеченной поисками четверки начиналось со сборов. Их родители уже свыклись с той деловитой суетой, которую каждый день наблюдали в комнатах своих отпрысков. Ларкины перестали удивляться дружбе, воцарившейся между их двумя такими непохожими детьми. Ладят как-то, ну и хорошо!

В семье Валентай уже привыкли к частым визитам Джейн и Эдди. Они сделались как бы своими. Сидят себе наверху или пропадают где-то. Только по выходным некоторое недоумение ещё одолевало тех и других: да что интересного можно найти в глухой провинции да еще настолько, чтобы целыми днями где-то носиться?

— Да ладно тебе, Аманда! — отмахивался мистер Ларкин. — То ты боялась, что они тут от тоски засохнут, то теперь вот переживаешь, что они интересно проводят время!

— Да где же можно пропадать с утра до вечера?

— Клад ищут! — смеялся папа Ларкин и снова погружался в газету.

***

Шутки шутками, а четверка неутомимых искателей относилась к делу серьезно: учли вчерашние ошибки и взяли с собой фонари, веревки, припасы, аптечку. А вот скунса не взяли, отчего он огорчился, но потом решил проведать друзей на одной улице — ох, славненько погуляем!

Валет тоже подготовился: прибыл на свой наблюдательный пункт загодя, но занял позицию внизу, среди крупных валунов, где и велосипед спрятал. Надо быть наготове. Если юные кладоискатели поедут сегодня в горы, значит, там и в самом деле что-то есть! Не в прятки же они там играют. Вчерашний визит к Макконнехи нисколько его не обескуражил. Этот неуступчивый старикан даже насмешил Валета. Ничего, он вернется и подождет, когда старик выйдет куда-нибудь. Не век же ему торчать в своей хибаре!

Велосипедисты в приподнятом настроении катили в горы. Вчерашний неприятный разговор старались не возобновлять. Думали ли они найти клад? Если честно, то никто в него особо не верил. Правда, очень огорчились бы, если бы не нашли. Но само расследование оказалось необыкновенно увлекательным. Джейн приостановилась и посмотрела влево, на невысокие горки.

— Чего ты в этом месте всегда встаёшь? — спросила Минди.

— Вчера как раз тут из-за горы что-то сверкнуло. Может, в бинокль кто смотрел?

— Наблюдатели ООН! — предположила Минди. Они засмеялись и поехали дальше.

Вскоре пришлось спешиться и дальше они продвигались медленнее. Вот и Палец. Наверх не полезли, поскольку дыра в боку каменной гряды была более перспективной в плане проникновения внутрь.

Они встали у самого лаза и посмотрели друг на друга. Ну, что? Вперед!

— Пустите меня, я уже почти пролез однажды! — Эдди растолкал всех и встал перед черной норой. Вздохнул поглубже и включил фонарь.

Некоторое время он вглядывался в темноту, потом принялся протискиваться. Вот он полностью скрылся там.