Марина Казанцева - Одинокая звезда

Потом носильщики обратно шли, и пусты темные глаза их были, подобно тем корзинам, что назад они в руках несли. Мерной поступью босые ноги топтали землю, словно одним лишь им понятный танец исполняли.

Потом прошел отряд десятка в два с оружием и в латах необычных. И впереди них шел с вельможной важностью, украшенный не просто золотом — камнями сияющими! — на руках, ногах и голове, с высоким опахалом перьевым над покатым лбом и крючковатым носом не иначе как служитель местного обряда. Значит, рабы, жрецы и армия у здешних обитателей имелись.

Мы отползли подальше и осторожно встали на ноги, и тихо удалились по темному проходу назад, туда, где ожидали нас. Там всё мы рассказали и тревога овладела нами. Мы не одни и противник странный в соседях у нас и вход в владения его у нас под боком.

Мбонга протянул нам то, что вынул из повязки убогой убитого им человека. То была коробочка из дерева, легко открылась крышка, и крошки выпали на ладонь. Торосс понюхал и осторожно взял на язык одну и ответил на вопросы нетерпеливые:

— Думается мне, что это ядовитый гриб, который у евшего его виденья вызывает, и усталость не присуща тому, кто постоянно понемногу будет поглощать его. Но разум отнимает он и делает рабом любого. Кто ж поглотит больше, тот беснуется жестоко.

Так мы нашли то, что искали, за чем предприняли поход, плыли через океан, рубились в боях жестоко, друзей теряли. Перейра выполнил, что обещал. Он к золоту привел отряд. И его так много, что и решетки, и факельные кольца делают здесь из него.

Вот она, мечта, вот цель заветная, вот Эльдорадо! Ещё не видели мы всех богатств, но поняли, что много нас ждет в тайнике подземном. Словно гномы, несут вереница за вереницей золото в хранилища рабы покорные, утратившие разум и волю от зелья дурманящего.

— Да не подумает никто из вас, что все это богатство нам даром отдадут подземные соседи наши. Будет бой и будут смерти и будет литься кровь. Во избежание больших потерь как можно тщательнее надо исследовать нам это логово. Каким путем несут они свою поклажу, и сколько воинов в сем войске, где лагерь их наземный? — так говорил нам вождь наш. — И не завтра вы возьмете в руки вожделенную добычу. Много времени нам надо, чтобы тщательно подготовить нападение. И затаиться надобно нам, не ходить открыто и стражу ежечасную нести.

И каждый день спускались мы по трое в подземелье и многое узнали. И также то, чего ранее не замечали. Так в каждом из коридоров, что от основанья лестницы двоились, в середине по пути к решетке вбок шло еще по ходу. Прошли один мы до конца и вышли лестницей на волю, через пещеру к пяти отрогам горным. И нашли сей путь Датчане и перебили стражу, что там стояла спинами к пещере. Воины не видели врага, поскольку ждали его с воли.

В другом проходе, мы назвали его Левый, тоже обнаружен выход на поверхность, и тоже охраняем. Он выходил в высокие вершины и кряжи могучие, в снега и льды. Старлейк с отрядом вышел и видел, лежа за камнями, трех воинов в меховых одеждах. И тоже он не удержался и тоже поразил всех трех издалека стрелами, даром разве лучником он был английским. И трупы скинул в камни, забрав оружие.

— Как вышло, так и вышло. — сказал Перейра, выслушав отчет. — Готовьтесь к бою. Скоро все враги узнают, что обнаружено убежище их, и что напрасно прячутся они от солнца в темных норах.

Велел он от беды подальше вывести из нашего жилья всех жен и всех детей. И живность всю увели за холмы к речушке, предварительно разведав, нет ли там индейцев.

— Ждите и молитесь своим богам. — сказал Перейра женщинам и детям. — Победа будет — будете все вы королевы, будет неудача — погибель всех вас ждет.

Необходимо было нам без спешки разведать путь, которым несли припасы, и место входа. Не зная численности войска не смели мы соваться в коридоры света.

И рыская, волкам подобно, днем и ночью, мы обнаружили тот путь, которым пробирались к убежищу с охраной носильщики. Стояла башня на утесе, из огромных глыб каменных, с бойницами. В них виднелась стража, и в проем внизу входили и выходили люди.

Прикрывшись травяным ковром из дерна вынутого целиком, согласно хитрости Торосса и Датчан, мы подползли довольно близко и видели все это белым днем. Лежали мы и ночью и видели, что ночью вход в башню закрыт каменной плитою. Но торопиться надо было, поскольку у стражи, перебитой Датчанами и Саксом, имелся пищевой запас и вода во флягах тыквенных где-то на неделю. Через неделю — самое большое — ждать надо смены караула.

Мы посчитали воинов и вышло, что лишь у башни их десяток. Видно, малочислен гарнизон. И мы приободрились.

Вот на другой день видим мы, что вереница рабов идет без корзин своих и с ними надзиратель и воины. Все в холмы направились. Прошел лишь час и вот идут обратно без рабов. Нашли потом мы общую могилу, где мертвые лежали. Значит, запасы на зиму собрали и от лишних ртов себя освободили!

— Пора! — сказал в тот день Перейра, — больше ждать не можем!

Мы не разделялись на отряды и с одного лишь входа — с башни — вошли в подземное жилище. Сначала мы стрелами сняли стражу, которая, последний совершив обход, готовилась войти и вход закрыть. Потом мы ринулись в проем и встретили внутри еще пять человек с короткими мечами. Так погиб еще один Датчанин, осталось трое их.

Пробились, сея смерть, на лестницу, ведущую куда-то вниз. Бежали по ступенькам, сбивая острыми мечами при свете факелов головы солдат, надсмотрщиков и жрецов.

Удача нас сопровождала и, потерь не ощущая, мы мчались под звон волшебный колокольцев и кричали в диком упоенье родные боевые кличи!

Летел, как ветер, Мартиросса, и ноги легкие несли его вперед, к мечте, к почету, к богатству, к славе, к признанию и к родине своей! И я бежал, крича безумно что-то. Не стены коридора видел я, не тусклый факелов огонь, а блеск жестокий солнца на галерах, мертвящий холод льдов во фьордах, летящие мне в душу ядра из пушек боевых и кровь друзей, что струями хлестала из дорогих оторванных голов и из сердец, картечью пробитых!

Ревел Торосс, подобно буре! И меч его, как молния, разил противника! Разлетались части тел, как щепки летят от дуба, когда с небес в него ударит река огня. И гром ужасный тот был крика Норда много тише!

От натиска такого, что обвалу в горах сродни, дрогнул враг и побежал и падал на бегу и погибал под сталью мечей и под ногами своих же воинов.

Домчались мы, вернее, долетели, гоня перед собою перепуганное стадо, до ярко освещенных огнями зал, где в уборах пышных жрецы готовились кровавый свой обычай исполнять. И полегли на жертвенных камнях и жертвы, и жрецы, и воины и вся прислуга. Всех поразили мы, и кровь лилась ручьями по нашим ногам.

И вот в горячке боя всё озирались мы, врага ища и не находя! Тогда потряс наш крик сие убежище да так, что камни посыпались со стен и факелов заколебалось пламя! И огляделись и было нас живых лишь девять человек!