Дим Край - Идеaльный мир

— Это ж какие должны быть глюки, чтобы взаправду поверить?! — поинтересовался Фёдоров. — Нет. Что-то здесь не чисто… На место уже выехал следователь Мишин, — сообщил он. — Надо бы тоже взглянуть. У тебя машина здесь?

Участковый кивнул.

— Ну, давай прокатимся на твоём Уазике, что ли…

Они сели в машину и поехали, поднимая за собой тяжёлый шлейф пыли.

Деревня Копаново находилась неприятно далеко — в тридцати с лишним километрах от центра Шиловского района, да по плохой грунтовой дороге, которая частенько размывается после дождей. К счастью дождей неделю как не было. Однако всю неделю жарит солнце — потому дорога ужасно пыльная — форточки не отрыть, пыль сразу лезет в щели и дышать невозможно.

Фёдоров уже был расстроен тем, что взялся за это 'пыльное' дело и решился отправиться на место происшествия. Участковый же давил на газ и подпрыгивал на ухабах и рытвинах. Вот же злостный гонщик! А ещё образцовый участковый деревни Копаново.

Вскоре они въехали в деревню и сразу же увидели машину следователя возле заброшенных гаражей. Не дожидаясь полной остановки, Фёдоров снял ремень и вывалился из кабины, радостный, что, наконец-то, закончилось эта трясучка.

Он сходу начал опрашивать Мишина, как дела, и что ему удалось 'откапать'. Мишин показал место преступления, где всё произошло: вон, кровь засохшая, капли на камнях, вот ремень рваный валяется, вон нож в траве лежит, вот тряпка грязная, похоже, что этим затыкали рот девушке, вот следы на воротах, и вправду один человек на крыше оказался — есть следы от ногтей на рубероиде, и рваные куски ткани на гвозде остались… А вот лужи крови, про которую говорил 'ранненый', нигде не видно. Не видно также гильзы и отверстия от пули в земле — раз ногу прострелили насквозь. Что не удивительно, — отметил Фёдоров. Он потребовал участкового опросить ближайшие дома — найти возможных свидетелей, узнать, что видели, слышали, что бы всё подробно рассказали и вернуться с результатами. Участковый решительно ринулся к ближайшим хатам.

Фёдоров стал внимательно остатривать место, выслушивая дополнительные коментарии следователя. Достал фотоаппарат и начал фиксировать все детали произошедшего и подозрительные предметы, попадавшие в поле зрения — всё что можно будет пришить к делу. Его смущало то, что никому неизвестно имя девушки-жертвы. Балабол её совершенно не знает, и говорит, что раньше не видел в деревне. Значит, только француз может прояснить ситуацию — кто же она такая…

Неожиданно в траве, рядом с тропинкой, уводящей от гаражей к главной дороге, где стоял Уазик, он заметил тёмный отпечаток. Пригляделся. Странный отпечаток. Свежий отпечаток, надо отметить. Отпечаток от ботинка сорокового или сорок первого размера и, достаточно глубокий, вдавленный. Земля рядом была твёрдой. Это ж сколько надо усилий, чтобы подавить такой след в земле — примерил он на глаз и не смог себе этого представить. Потом посмотрел в сторону, где валялся рваный ремень. Метров пять… или чуть больше. Так… Что же получается? Это отпечаток ботинка француза, который с разбегу набросилься на Шрама?.. Етить твою мать так за ногу! Не может такого быть!! Он же получается с невероятной силой отокнулся от земли — раз продовил такой глубокий след в земле, пролетел несколько метров и снёс Шрама ещё на десять метров вперёд, забросив того на крышу!

Фёдоров отказывался верить в такой сценарий, хотя все улики указывали на это. Не может человек так отолкнуться и отбросить того жирного ублюдка Шрама — да он же лично видел какой он из себя. Физически такое сотворить невозможно!

Лейтенант начал мучительно биться в разрешении данной загадки. Подозвал к себе следователя. Начали спорить и каждый стал приводить свои аргументы. В это время подошёл участковый. Сообщил, что многие ближайшие жители слышали крики, прямо-таки громкие, словно кого-то резали, причём не женские, а определённо мужские. Жители перепугались до смерти — думали кого-то убивают. Боялись выйти посмотреть. Когда решились выйти — никого не увидели, ни живых, ни мёртвых. Успокоились… Выстрелов никто, конечно же, не слышал.

После того как участковый закончил, Фёдоров с нескрываемым любопытством обратился к нему:

— Так где живёт этот француз говоришь?..

После парной баньки Лена отправилась в избу собирать шмотки, вещи, сматывать шнуры к ноутбуку, паковать походную сумку. Женя сказал, что им предстоит как можно скорее покинуть деревню. Его желание совпадало с желанием девушки. Оставаться в деревне, где её пытались износиловать, а то и убить, разумеется, не хотелось. Поэтому предложение убраться 'по живу — по здорову' было кстати и своевременно.

Шмоток да вещей было не много — поэтому Лена собралась скоро. Когда Женя вернулся с лёгким паром, они отправились на кухню, где их ждал, клубясь ароматным паром, завтрак.

Бабшука очень сочувствовала Ленке и пробовала её утешить. Приговаривала: 'Это ж надо так, второй раз на речке в беду угодить! Леночка, ты не ходи больше на реку. Коварна она к тебе… Ревнует, знать'. И без бабушкиного совета Лена не собиралась там появляться ни ногой.

Сразу после завтрака они отправились во двор деда Фролова, Женя хотел закончить последние дела.

Инокентий Фролов, старичок акуратьненький, тихий и, разумеется, любящий чистоту, но то что увидела Лена, зайдя в избу, она не могла соотнести с бытом 78-летнего старика. Дом сверкал чистотой! Благоухал уютом, пах доброй мебелью и пестрел развешанными по всем стенам картинами и различными ручнымы поделками, гармонично сочетающиеся с интерьером. По полу растянуты мягкие ковры, потолок отделан навесными полузеркальными плиточками, равномерно рассеивающие солнечные блики по избе, насыщая все помещения тёплым светом. Печка отделана кафелем, подогнана под широкий камин. Просто удивительно, как Женя быстро навёл тут порядок! Осознать невозможно, что ты сейчас находишь именно в деревенской избе, а не в гостях, к примеру, у эстрадной звезды.

Сам Инокентий сидел за столом и любопытным взором посматривал на гостью. Не приходилось ему за три года заметить у Жени начилие девушки. Он никого не приводил в избу… А тут — привёл. Инокентий спохватился и бойко начал приветствовать гостью, приглашать к столу, отведать отличного салата, собственного производста. Дед Фролов не выглядел таким дряхлым и ленивым, каким себе представляла Лена и каким он, собственно, был лет пять тому назад. Он даже помолодел во взгляде, стал заметно подвижен, разговорчив и внимателен, услужлив, странным образом разгладились страшные морщины на руках; правда остались как и прежде седые редкие волосы и впалые глазницы, и никуда не пропала старческая хрипота в голосе от прокуренных лет.