Дино Динаев - Контракт Султанова

"Да она больная", — подумал Султанов. Угораздило же его. Первая же связь и надо же — нарвался. Бог наказал.

— Ставишь мне диагноз, Пашенька? — Спросила Инга почти весело. — В этом вся твоя сущность. Ты всех вокруг считаешь больными, только ты здоровый. Здоровее видали, милый. А знаешь, что прямо — таки окрыляет меня? Я сейчас встану и уйду, а ты со своими проблемами останешься.

— Не уходи! — он в отчаянии схватил ее за руку. — Давай встретимся и обговорим все.

— Да? — она сделала вид, что колеблется. — А если я захочу тебя?

— Ну и что? Раньше это у нас неплохо получалось, — он попытался погладить ее руку.

— Целуй! — потребовала она. — Руку целуй. Пока руку.

Он беспрекословно подчинился, чувствуя себя так, как будто прикоснулся к змее.

— Я тебе не сказала главного, — засмеялась она и вдруг отдернула руку. — Я тебя не хочу!

Она жестом подозвала Жорика. В этот момент Султанов как свою последнюю надежду заметил вошедшего в зал Слона в сопровождении неизменного Викинга.

— Знаешь, я могу сделать так, что тебе будет трудно выйти отсюда, — пригрозил Паша.

— Это как же? — осклабилась она. — Давай, я посмотрю.

— Михаил Иванович! — громко позвал Султанов. — Слон!

Произошла странная вещь. Слон оглянулся — и его не узнал. Равнодушно повернулся к нему спиной и, как ни в чем не бывало, направился за свой столик, за которым сидел всегда.

— Слон! — опять крикнул Паша, еще не веря себе, но уже с отчаянием поняв, что его последняя надежда рухнула.

— Что, не получается? — ухмыльнулась Инга, теперь уже менее всего похожая на кошку, наевшуюся сметаны, а больше на кобру, нанесшую смертельный укус.

Она встала и вместе с Жориком беспрепятственно покинула зал. Против обыкновения, в дверях даже не оказалось Торпеды, а ведь он всегда там маячил. Полный обиды, словно школьник Султанов подошел к Слону.

— Ты же слышал? Чего не подошел? — возмутился он. — Я если б меня зарезали?

Слона его стенания не тронули.

— Во — первых: если б тебя хотели зарезать, ты бы и пикнуть не успел, — процедил он сквозь зубы, пальцы его словно невзначай ткнули Викинга под ухо, и пес, и доселе не отличавшийся добрым нравом, глухо зарычал. — Во — вторых и самых главных: я знать не хочу твои проблемы, шкет. Почему ты без разрешения приводишь сюда чужаков? На кого работают эти люди? Я их никого не знаю. А не хочешь ли ты меня мусорам заложить, шкет?

— Чего ты болтаешь, Слон?

Дальнейшего не ожидал не только Султанов, но, похоже, даже его окружение. Под крик бандита "Фас!" Викинг кинулся на него. Султанов шарахнулся назад и, подмяв задом стол, опрокинулся навзничь. Пес повис на поводке буквально в сантиметрах от его лица, удерживаемый Слоном за ошейник, заливая тесное помещение лаем, от которого резало уши.

— Что, обмочился? — холодно поинтересовался бандит. — Нет еще? Викинг тебе поможет! Викинг, мочиться! Мочиться, я сказал!

Пес поупрямился, но после шенкеля хозяина, послушно задрал ногу и пустил зловонную струю прямо в лицо Султанова.

— Вот и хорошо, — удовлетворенно проговорил бандит.

— За что? — воскликнул Султанов. — Я ведь считал тебя своим другом!

Бандит засмеялся.

— А я тебя нет! Пошел отсюда! И чтоб я не видел тебя здесь!

— Да ты что, Слон? — опешил Султанов, все случившееся казалось ему настольно диким, что не могло произойти в реальности, во всяком случае, только не с ним.

— Нашелся дружок! — продолжал издеваться Слон. — Кем ты себя возомнил? Не дорос ты еще до дружков. Кто ты, а кто я. Я хозяин всего этого вокруг и не потерплю, чтобы такая гнида, как ты, портила здесь воздух. Ты кто есть такой? Лох! Не о чем нам с тобой говорить! Торпеда, выстави его вон и не пускай сюда больше!

Возникший словно по мановению волшебной палочки, верзила обхватил его за плечи, и в таком сжатом состоянии Паша быстро оказался на улице. Султанов стоял один на быстро темнеющей улице, а сзади весело сверкал светом "Питомник". Очень ненадолго ему позволили поприсутствовать на этом празднике жизни, и вот все это кончилось тем, чем и должно было кончиться, его вышвырнули.

Суд вела женщина. Ларисе Андреевне Гемлер было под пятьдесят. Это была грузная женщина с мужской стрижкой и жестким взглядом. В зале суда было душно. Пахло ваксой. Кроме Зинки и Паши присутствовали лишь Галка с Донатом да пара старушек, которым нечего было делать.

— Истец Султанова Зинаида Егоровна, назовите суду причину развода, — потребовала Гемлер и строго уставилась на Зинку.

— Он мне изменял, — ответила та почти спокойно.

Надрывные вопли на протяжении последних дней все еще стояли в ушах у Султанова. Чтобы не видеть всего этого кошмара, он сидел, запершись в ванной, а в дверь летели чашки, тарелки и другая их и так небогатая кухонная утварь, которая еще уцелела. Султанов сидел, зажав уши. Больнее всего саднила мысль, что в точно такой же позе, зажав уши, в дальнем углу комнаты сидит Димка. Перед Пашей до сих пор стояли его испуганные округлившиеся глазки. Поначалу он хотел прекратить скандал, но Зинка кинулась на него с кулаками. Еще немного и между ними вспыхнула бы безобразная драка, и Паша счел за лучшее отступить.

Боже, какие ужасные вещи кричала Зинка, даже не стесняясь ребенка. Она словно обезумела. И все совала эти гнусные фотографии. Сначала ему, а когда он закрылся в ванной, то Димке.

— Хоть ребенка не тронь! — взмолился Паша. — Если хочешь, давай разведемся, только прекрати орать!

— А что ты думаешь, я после этого жить с тобой буду? — взвилась она. — Надо быть последней дурой, чтобы терпеть такое! Ты мне заразу таскаешь со всего города! Ты настоящий скот, таким место только в конюшне!

— Давай без оскорблений. Расстанемся и все.

— Конечно, расстанемся! Я у тебя все отсужу! Ты у меня в одних трусах уйдешь! Под забором сдохнешь!

Откровенно говоря, он не думал, что она выполнит свою угрозу. Квартиру Паша бы им с Димкой и так оставил, но машину он заработал своим трудом. Да и жить где-то надо было. В ней хоть спать можно первое время.

Не тут то было. Зинка за бешеные деньги наняла адвоката — прощелыгу. Паша подозревал, что не без помощи Галки. Только она пользовалась услугами таких скользких типов. Фамилия у него была Сенаторов. Паша подозревал, что ненастоящая. Сенаторов был худ и желчен, и каждое слово, которое он произносил, звучало с непередаваемым сарказмом, словно Паша был, по крайней мере, серийным убийцей и на элементарное понимание уже никак не мог рассчитывать. Сенаторов носил перекособоченный на его тощей фигуре пиджак, густо удобренный перхотью на плечах и узкие иезуитские очки.

— Откуда вы узнали, что муж вам изменяет? — спросила Гемлер. — Вы можете это доказать?

— А как же? У нас есть фотографии! — сказал Сенаторов, и в каждом его слове сквозила радость, словно он изобличал изменника родины. — От имени истицы я предоставляю эти снимки уважаемому суду.