Дино Динаев - Контракт Султанова

— Господи, — вздохнула Гемлер. — Как хорошо, что таких так называемых писателей не издают в нашем городе.

При этих ее словах Султанова словно кольнуло в самое сердце.

— А кстати, Веничка, почему меня не издают в родном городе? — громко спросил он через весь зал, и Герберт непроизвольно втянул голову в плечи.

— Мракобесие, современное мракобесие, — продолжил он уже не так бодро.

— Может, поэтому и не печатали, чтобы ты оказался единственным консультантом? — продолжал гнуть свое Султанов.

— Прекратите давление на свидетелей! — рявкнула Гемлер. — Это последнее предупреждение. Если последует еще одно, вас выведут из зала. Вам все ясно?

— Абсолютно! — Султанову стало понятно, что, судя по всему, досидеть до конца процесса ему не суждено.

— Свидетель, скажите, по какому принципу велся отбор авторов? — обратилась Гемлер к Герберту.

— Издатель прочел первые десять листов и решил, что эту вещь будут покупать.

— Десять листов? — деланно изумился Сенаторов и патетически воскликнул. — Где взяться Толстым и Пушкиным в наше время?

— Обычно читают еще меньше. Достаточно одной страницы, технику видно сразу. Это все равно, что как по тому, как человек берет нож, сразу видно, умеет ли он с ним обращаться, — по инерции возразил Веничка, и Паша не замедлил в него вцепиться, это был его последний шанс.

— Так значит, я умею писать книжки? — спросил он. — Отвечайте! Что де вы молчите? Может быть, вы сообщите суду побудительные причины, заставившие вас взяться за редактирование книг, о которых вы выразились столь уничижительно? Только не вздумайте врать, лжесвидетельство карается по закону!

— Я не помню, — с натугой проговорил Герберт.

Может, действительно не помнил. Столько водки жрать. Не всякому писателю под силу. Только настоящему.

Почувствовав неуместную заминку, Гемлер поспешила отправить Веничку отдыхать на скамеечку.

— У меня имеется еще один свидетель! — торжествующе провозгласил Сенаторов. — Директор издательства "Прекрасная Аврора"! Лазарь Лаврентьевич, прошу вас!

Уж кого-кого, а Лазаря Паша надеялся увидеть меньше всего. И как они его нашли?

Издатель вышел к трибуне в сером простецком костюме, положил руки на пюпитр, устало посмотрел прямо Султанову в глаза. У того внутри все сжалось от дурного предчувствия.

— Что вы можете сообщить суду? — спросила Гемлер.

— Трудно признаваться в своих ошибках, — горестно заметил Лазарь. — Наше сотрудничество не заладилось с самого начала. Моральный аспект героев Султанова отпугнул потенциальных клиентов. Коммерческого успеха у его книг нет. Их никто не покупает. Читатель устал от немотивированного насилия.

Султанов уронил голову в ладони. Это был конец. До последнего момента у него была хоть призрачная надежда выбраться из окружающего его кошмара. Была цель. Теперь у него ее забрали. Словно маяк загасили в штормовую погоду. Плыви куда хочешь.

— Прости, Паша, если сможешь, — притворно вздохнул Лазарь.

— Для того чтобы просить прощение, в суд не ходят, — проговорил Султанов.

Гемлер выглядела удовлетворенной. Видно она была из той породы людей, что чувствует себя хорошо только тогда, когда другому плохо. А то, что выступление Лазаря выбило Султанова из колеи, было заметно даже слепому. Создавалось ощущение, что достичь уныния Султанова было главной чуть ли не единственной целью судьи.

— Пора закрывать дело! — с довольным видом подъитожила Гемлер. — Мы установили следующее! Как писатель вы ничего не стоите. За так называемую преподавательскую деятельность вас вообще надо судить. Но это дело не нашей компетенции. Наше дело расторгнуть ваш брак с этой несчастной женщиной, которой выпала беда быть замужем за подобным "гением". И передать ей все нажитое ее честным трудом хозяйство, а точнее: квартиру и машину. Вы с чем-то не согласны, истец?

Вообще-то, Паша ничего говорить не хотел, но в этот момент произошло событие, которое окончательно вывело его из себя. Лазарь даже не досидел до конца процесса. Встав посреди обвинительной речи судьи, он неспешной походкой двинулся к выходу. Что ему Султанов? Один из неудачных проектов.

— Согласен, — как ему казалось, спокойно произнес Паша в направлении спины издателя. — Согласен, что я влип в нехорошую историю. У меня нет семьи, нет жилья, и мне некуда возвращаться. Другой бы посчитал это случайностью, только не я. Все-таки, я пишу детективы. Я считаю, со мной сыграли в нечестную игру и кинули. Но я этого так не оставлю, будьте покойны.

Лазарь на мгновение замер в дверях. На губах его застыла снисходительная улыбка, и он словно несмышленому ребенку погрозил Паше пальчиком.

— Ваши слова мне напоминают угрозы, — почти промурлыкала Гемлер. — Пристав, выведите его из зала!

Маргулис демонстративно встала и сказала на весь зал:

— Вы уволены, Султанов! Вас надо изолировать от общества, а особенно от детей!

И под всеобщее облегчение, включая сюда и его самого, Султанова вывели из зала.

Султанов поднялся на четвертый этаж и позвонил. Из вещей у него имелся в наличии чемодан. По понятиям судьи Гемлер, в него поместилось все, что он нажил в совместном семейном быте. За дверью раздались торопливые шаги, почти бег, и она распахнулась. На пороге возник Сорокин. Светлые вихры торчали вразнобой. Сколько себя помнил Султанов, волосы у Лешки всегда торчали. Это был единственный человек, к которому он мог обратиться за помощью. И самый верный фанат его, как выяснил суд, никчемного творчества.

— Здорово, старпер! Где ты так долго прохлаждаешься? Битый час тебя жду! — Сорокин сгреб его скудный скарб и втащил в квартиру.

"Старпер" — любимое словечко Быстреца, а сам полковник-любимый герой Сорокина. Лешка обожал его цитировать. Даже сам Султанов, будучи в некотором роде автором, не помнил столько. При ближайшем рассмотрении квартирка Сорокина оказалась страшненькой и убогой. В единственную комнату с трудом влез телевизор. Древний, еще с кинескопом. Не черно-белый ли?

— Ты уж извини. Я у тебя недолго пробуду, — виновато сказал он. — Найду работу, сниму комнату.

— Не тушуйся, старпер! Живи, сколько хочешь.

— Давай обмоем, что ли, — сгладил Султанов неловкую паузу.

На мгновение ему показалось, что его присутствие тяготит хозяина. Паша выложил на кухонный стол закуску и выпивку. Благо, последний аванс не успел Зинке полностью передать. Так что на застолье хватило.

— Я вообще то с утра ел, — замялся Лешка.

— Да уже вечер. Или ты один раз в день питаешься?

Пили они оба мало. Так что "Морского дьявола" так и не смогли уговорить до конца. Но опьянели оба.

— Ну, ее к чертям собачьим эту литературу! — разошелся Султанов. — Не хочу быть гением. Пойду на стройку кирпичи таскать. Хочу быть как все.