Александр Матюхин - Северное сияние ее глаз

Стекло лопается, осыпая меня мелкими осколками. Звук такой, словно кто-то набрал в пакет воздуха, закрыл его, и со всей силы ударил.

Это только в мыслях каждый из нас знает, что он может контролировать любую ситуацию в жизни. Жизнь же ЗНАЕТ, что контролировать ситуацию может только одна она (какие верные слова, подумал я тогда). А каждый из нас марионетка в руках ситуаций. Нас дергают за ниточки, и мы непроизвольно совершаем глупые, бесполезные, дерганые движения. Ниточки в руках у невидимого слуги Жизни — у Судьбы. У этого черноволосого подонка с челкой на глазах и серебряными кольцами на каждом пальце.

Ниточка дернулась — и я падаю назад, отпуская руль. Машина виляет, резко подается вбок.

Ниточка дернулась — и меня швыряет в сторону, я больно ударяюсь подбородком о боковое стекло. Я в осколках. Мне режет кожу, осколки хрустят на зубах, я чувствую, что они застряли в волосах, в бровях, впиваются в губы и веки, в десны, в язык, в нежные белки глаз.

Дергается еще одна ниточка — и машина слетает с трассы.

Жизнь может позволить себе улыбнуться. Жизнь в очередной раз доказала, сколь она непредсказуемая дама.

Машину крутит так, словно в нее вставили пружину с механических часов, сжали и резко отпустили.

Мгновение, когда не знаешь, где верх, где низ.

Паника и Страх (слуги государевы, подхалимы, марионетки, червяки на кончиках нервов) услужливо стучатся в висках, хотя я знаю, что зайдут они без предупреждения.

Это мгновение растягивается в вечность. Мгновения жизни — вообще эластичные штуки. Лучше презервативов, хоть и не предохраняют от случайностей.

Возможно, машина падает с трехметровой высоты, а, может, мы летим много-много больше. Я не знаю. Я не вижу. В глазах темнота и круги, пылающие, словно огненные кольца в цирке, сквозь которые прыгают тигры.

Стекла со всех сторон лопаются разом. Перегородки и крыша резко и с диким скрежетом вгибаются внутрь, ломая сиденья, выворачивая руль. Все вокруг в одно мгновение тонет в этом неимоверно громком шуме разрушения. Мои барабанные перепонки лопаются одновременно с глазами. Темнота и тишина приходят вместе. И только стук сердца в висках нарастает и нарастает, пока не становится невыносимо громким, не заполняет собой все пространство вокруг. И затем что-то разрывает меня снаружи. Что-то рвет мою плоть, ломает мои кости.

Боль. Это последнее чувство, которое я испытываю, прежде чем умереть.

Потом я представлю, как кусок стекла прошел сквозь шею, отсекая голову, следом — выломавшийся руль с хрустом, раздавшимся в собственных ушах, пробил и поломал ребра, сдавливая легкие. Может быть, на самом деле все было совсем не так.

Я не успел заметить, точнее, уловить тот момент, когда, наконец, боль оборвалась, и пришло что-то совсем другое.

Самое точное определение — пустота, хотя, возможно, я не прав.

Пустота оказалась физически ощутимой: вязкой, холодной и тихой. Хотя, нет. Я слышал где-то вдалеке грохот и скрежет катящегося со склона на собственной крыше автомобиля. Только происходило это не там, не в том мире, где находился я — плавающий, висящий, парящий, одним словом пребывающий в пустоте.

Я не видел своего тела, не ощущал его и не мог контролировать. Я словно превратился в большой ментальный глаз, как в одном фантастическом фильме. Пучок сознания — бестелесного и аморфного.

Но и это была не настоящая смерть…

Рассмеетесь мне в лицо? Скажете — откуда же мне знать, а что такое настоящая смерть? А я вам отвечу — поверьте, было время узнать. Много времени, да уж…

Из пустоты на меня вдруг нахлынула волна чувств, так, будто стремительно начался прилив, а я лежал у самой кромки воды. Самые приятные чувства на свете вдруг окутали мое сознание! Это было в сто раз лучше оргазма, в тысячу — экстаза и в миллион раз круче любого земного наслаждения! Эти чувства невозможно описать. Нет слов в мире, чтобы определить состояние, в которое погрузили мою оболочку, оставшуюся без физического тела!

Чувства эти скрутили меня, выжимая из сознания капли экстаза, превратив меня в дрожащий от наслаждения нерв, пульсирующее окончание, поглощающее оргазм за оргазмом. И я сам отдался им, раскрывая душу и требуя, чтобы волна неописуемого удовольствия пронзила, сжала в объятиях, вывернула наизнанку, впиталась в кожу и заполнила собой мои сосуды!

Это длилось бесконечно?

В абсолютной пустоте и тишине все, что осталось от меня — бестелесное сознание, пустая оболочка — все отдалось во власть великого наслаждения. Неужели это был рай? Я бы не удивился, узнав об этом. Не удивился бы ни капли.

Но все прекратилось в одну секунду. Волна наслаждения разжала цепкую хватку, крючок жизни подсек меня и выдернул на воздух, оставив чары смерти за спиной.

И я вновь остался в пустоте.

А потом открываю глаза и понимаю, что лежу на краю реки. Стремительный поток уносит остатки моего автомобиля. Луна бросает свет на поляну, и все вокруг усеяно мелкими осколками стекла — они светятся в лунном свете, я лежу и думаю, что красиво, наверное, смотрюсь со стороны. Словно звездная пыль покрыла все мое тело. Блестящая звездная пыль в темной траве на берегу безымянной реки.

Вдалеке вижу сверкающие огни города. Смотрю на огоньки, потом переворачиваюсь на бок, поджимаю колени к груди и закрываю глаза.

Я слышу, как по дороге едут автомобили, как визжат тормоза, как кто-то громко спрашивает у темноты, есть ли кто живой.

Темнота не ответит.

Да и я молчу. Разве меня не видно? Неужели не видно того сверкающего наслаждения света луны, который окутывает мое несчастное тело?

И когда приезжает скорая, и санитары начинают спускаться по холму, поскальзываясь на сырой траве, матерясь и переговариваясь, когда запахи дешевых сигарет, резких лекарств, одеколонов, мазей, пота выдергивают меня из темноты — в этот самый момент я ловлю себя на мысли, что вновь хочу умереть…

На следующую ночь лежу с открытыми глазами, разглядывая потолок. Маринка спит рядом. В комнате прохладно. Мигает лампочка зарядки аккумуляторных батарей. Занавески шевелятся. Лунный свет стелется по полу, разглаживая рваные тени. Дыхание жены ровное и спокойное. Она выпила валерьянки и уснула, положив руку мне на грудь. В таком положении спит уже третий час. Ей наплевать на то, что разбился автомобиль. Она рада, что я остался жив. Рада, что может вдыхать запах моего тела, шевелить мои волосы, прикасаться губами к моим губам, гладить меня, разговаривать со мной, ловить взглядом мои движения. Она счастлива, как любой влюбленный человек. Я тоже должен быть счастлив. И я бы тоже радовался, если бы был живым.

Но я то на самом деле мертв.

Час назад вставал и ходил в ванну. Специально для того, чтобы как следует осмотреть себя. Мария шевелилась, волнуясь, но спала крепко и не открыла глаз.