Цви Найсберг - Северное сияние в тундре радужных надежд

Корректор Анастасия Казакова

© Цви Владимирович Найсберг, 2021

ISBN 978-5-4496-9932-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Именно во имя света, добра и счастья всего (достойного того) рода людского и совершаются все те наиболее гнусные злодеяния на этой черной (пока этак не везде еще растрескавшейся) земле.

Автор

Придет время, и вы откроете все, что может быть открыто. Но ваше продвижение в науке будет лишь удалением от человечества, и постепенно пропасть между вами и человечеством станет настолько огромной, что в один прекрасный день ваш торжествующий клич о новом открытии будет встречен всеобщим воплем ужаса.

Брехт Галилей

1

Бредя сквозь бесконечно долгие (и не столько по прошедшему времени, сколько по внутреннему состоянию застойности и мрака) вдоль и поперек покрытые мелкой черной копотью столетия и по сию пору не изжитого Средневековья все нынешнее человечество утратило чувство настоящей реальности во всей ее бескрайне широкой, как и дальняя линия горизонта полноте.

Явно этак только и всего, что весьма существенно же дополнив стародавние примитивные страхи всяческими новоявленными урбанистическими фобиями.

Но при всем том именно посреди безмерно снедающей достойные умы мглы сколь добродушно самодовольного, а подчас и беспримерно ненасытного невежества порою в великой же тайне и зарождалось нечто в корне иное, более светлое, однако до чего при этом амбициозно и слепо агностическое при всех интеллектуально здравых своих зачатках.

Ну а потому, несмотря на необычайно яркие и искрометно духовные свои проявления оно тоже было не совсем так полноценным и полностью искренне праведным.

Однако именно на ту абсолютную безгрешность оно как есть всячески от всей же души сколь еще безапелляционно более чем грозно весьма ведь конкретно до чего еще явно и претендовало.

Причем хуже всего тут именно то, что слишком приблизительная и чрезвычайно обобщенная оценка стала как раз-таки тем на редкость весьма благодушным мерилом для всего того, что никак и близко не может хоть сколько-то и впрямь оказаться до чего идеально во всем полностью верно подогнано под некий тот слащаво единый стандарт.

2

И весь этот наш нынешний подлунный мир как раз-таки во многом именно благодаря величавому сиянию белоснежно-благожелательных книжных истин, как и всему тому, совершенно же чрезвычайно всеобъемлющему техническому развитию, явно и стал постепенно преображаться в нечто, ранее ему нисколько не свойственное, без конца и края залитое искусственным светом ярчайших электрических огней.

Их свечение, однако, вовсе ни в чем не умаляет той беспросветно-мглистой темени, что всего-то вполне благополучно изменила форму тени на свету, оставшись при всем том не только самую собой, но и безмерно так оно преобразилось во всех своих прежних размерах и непомерно огромных пропорциях.

И все это, как и понятно, затрагивает достаточно многие сферы жизни, ни в чем уж не обходя и науку.

А как раз-таки потому никак и нельзя на все то весьма делово и, ВЗВЕШЕННО, да и попросту совсем уж именно что несгибаемо, как есть до чего принципиально никак вовсе-то разом не указать…

Поскольку именно уж как раз подобным образом и обстоят все эти наши довольно-таки давние дела…

Абсолютное большинство людей интеллектуального труда, подчас не отдавая себе в том никакого отчета, немудряще восторженно тащат в эту новую эпоху все тот же старый свой донельзя схоластический подход, разве что неспешно и обстоятельно поменяв сам догмат веры в Бога на догмат веры в отнюдь не то чтобы совсем непогрешимую науку.

Ну а медленно, но верно расширять чрезвычайно пока узкие рамки нашего сознания, а не одни те и без того ныне довольно далекие границы познанного мира, никто и по сей день никак и близко вовсе ведь не собирается.

3

Да и сама как она есть смена эпох, подразумевает одну ту разве что медленную и постепенную смену внешних декораций.

Ну а театр сущего абсурда, когда это довольно уж ярко более чем незыблемо вот касаемо абсолютно любых мрачных проявлений человеческой воли, он всегда именно там, где и был еще изначально, и чтобы его извести, нужны не знание и сила, а как раз-таки вполне правильно кем-либо достойно понимаемые терпимость и любовь.

И как раз-таки в том все и дело, что их нынче, и близко-то никак пока попросту не хватает, а в особенности в том совсем не приемлющем каких-либо решительных ограничений самом уж как он есть образе потребительской мысли широкого, словно море, людского сознания.

И это исключительно разве что при помощи светлых, но никак не идеалистически-воинственных веяний и можно будет со временем более чем безоблачно и счастливо некогда и вправду еще же умудриться сколь доблестно и яро победить всю ту жуткую темень изощренно-коварного прошлого.

И оно между тем попросту никак и близко ведь неистребимо яростными искрами доблестно сверкающего ума…

Поскольку слишком уж до чего нередко крайне еще сильны во всем этом мире сущие проявления неистово-злорадной нетерпимости и лютого лицемерного холода, как и всяческих смертоносных интриг тех-то самых людей, что и впрямь-таки являют собой разум честь и достоинство всего своего поколения.

Как это было у большого поэта и барда Александра Дольского.

«Даже ум – высокий, светлый, если чуточку усох, опускается до сплетен и до палок в колесо».

4

Однако все это, разумеется, никак не принижает величественную высоту всех тех гениальных мыслителей и духовных гигантов, что никак и нисколько внутри своего сознания вовсе не подрастеряли все свои вполне достойные ориентиры в темных закоулках еще ведь тех донельзя и поныне же злосчастных средневековых дрязг.

Их подвиг попросту никак невозможно переоценить.

Раз в тех, извилистыми ручьями впустую извивающихся «прениях» практически всегда звонко и колко обесценивалось буквально всякое новое слово, бесконечным количеством придирок, как правило, заключавшихся в довольно строгих и беспрестанных инспекциях его почти незрячего соответствия всем тем до чего давнишним, веками выработанным схоластическим религиозным клише.

А при подобного рода повседневных делах сохранить веру в чистое, как само небо добро, нисколько не деля его при этом на «наше» и «сугубо ведь, значит, и близко не наше», было уж абсолютно так нисколько непросто.

5

И это одни те наиболее яркие из всех вот затронутых культурой представителей образованного человечества и сумели сберечь внутри своего «Я» ту слабую искорку, бесконечно малый огонек стародавнего античного света, всю свою жизнь так и проживя в серой подвальной сырости.