Олег Измеров - Дети Империи.

Ковальчук достал блокнот и внимательно записал.

– Хорошо. Полагаю, ваши просьбы и требования будут выполнены. Правда, в отношении последнего нашим дипломатам придется долго и упорно поработать. В нашем мире опасность международного терроризма еще не настолько осознана.

– Спасибо.

– Ну, а для вас и для вашего мира что мы можем сделать? Не забывайте, что вы здесь прежде всего спасли, как минимум, несколько миллионов людей. Человечество перед вами в долгу.

– Не знаю. Честно говоря, не думал об этом.

– Может, для вашей страны что-нибудь сделать? Ну, скажем, внедрить наших людей в среду ваших олигархов и использовать методы психологической манипуляции, сформировать сознание того, что богатство человека – это обязанность его перед обществом, обязанность создавать рабочие места, давать высокие заработки, заботиться о здоровье и образовании других… У кого сила и власть, с того и спрос.

– Красиво. Но, знаете, мы уж как-нибудь сами. Если мы сами не научимся строить свою жизнь по-человечески, мы всегда будем вверять себя в руки мошенников и воров.

– Тоже верно. Но если все-таки что-то понадобится – ищите точку перехода.

– Наверное, ты последняя, с кем мне удастся просто по-человечески переговорить перед возвращением. Завтра я ухожу.

– А ты ведь один раз уже уходил.

– Боюсь, что на этот раз навсегда.

– Тогда не забудь про цветы… для нее… Кстати, как самочувствие? Никаких последствий не наблюдается?

– Нет, все нормально, даже сам удивляюсь.

– Я поговорить с тобой хотела. К нам тут приехал новый хирург, ему тридцать восемь, он раньше в Москве жил с семьей. А потом, представляешь, жена бросила его и ушла к какому-то профессору, и детей оставила. Двое детей, оба мальчики.

– Мальчик и еще мальчик… Он тебе нравится?

– Ну… он хороший, только какой-то беззащитный… Оставил ей квартиру, все, уехал с детьми к нам на периферию… Специалист, конечно, классный.

– Главное, чтобы он тебе нравился.

– Так просто отпускаешь?

– Какое право я имею тебя удерживать? Просто, не просто… Считай, что очень не просто, но я хочу, чтобы ты, наконец, встретила свое настоящее счастье.

– Ты чудак, – Зина взъерошила его волосы, – я пока не знаю, где мое настоящее счастье.

– Узнаешь. Обязательно узнаешь. Я это точно говорю, потому что я из будущего.

– Ты просто добрый чудак из будущего.

– Твой хирург тоже чудак из будущего. Про таких потом будут снимать фильмы, добрые, хорошие комедии со счастливым концом. Мы сами делаем свое будущее. В вашей реальности это особенно заметно.

– Хочу, чтобы и в вашей было заметно.

– Попробуем… Жизнь еще не кончена.

Меланхолический блюз в исполнении Бетти Грэйбл медленно замирал в приемнике, словно пламя угасающего камина. Последний розовый луч заходящего солнца скользнул по потолку и исчез в сиреневых сумерках. Нити, связывающие его с этим новым миром, ставшим за короткий срок таким близким, одна за другой обрывались.

…На площади автостанции продувало, и ветер превращал влагу, налипшую на железных ступенях пешеходного мостика, в тонкую корочку льда. Держась за перила, Виктор осторожно спускался туда, где на выложенном брусчаткой тротуаре в незастывших лужах отражались пробившиеся через рваный тюль облаков утренние звезды. На торговом центре Тимашковых горела рекламная панель, поражая внимание своей бессмысленностью в это раннее время. Когда он видел такую мягкую середину зимы? Пожалуй, разве что в рейхе…

Ветер гнал низкие тучи в сторону Радицы. Все было точно таким же, как и в тот самый день, когда он, шагнув в двери вокзала Орджоникидзеград, очутился в другом времени и в другой истории. Все осталось позади и виделось теперь каким-то долгим сном. Оставалось только обойти детскую площадку, чтобы снова не встретиться с Ковальчуком.

Он уже практически дошел до дверей подъезда, когда его окликнули по имени. Он резко обернулся, увидел перед собой высокого человека и с ужасом узнал в нем Альтеншлоссера.

Виктор быстро сунул руку в карман.

– Оставайтесь на месте! Буду стрелять!

– Послушайте, ну что вы, как ребенок…

– Думаете, мне не дали оружие на случай, если кто-то из ваших попадет сюда? Стоять!

– Ну, допустим. Но я здесь на совершенно законных основаниях. Я гражданин Германии, у меня подлинный паспорт, я приехал в ваш город по делам своей фирмы и решил, между прочим, вас повидать, как старого знакомого. Вообще с моим прошлым покончено. После того, как вы столь элегантно сбежали, я понял, что мне надо менять профессию. Кстати подвернулись интересные выкладки одного ученого. Информацию эту я в имперскую безопасность не сообщал, не хватает только, чтобы они до меня здесь добрались. Так что, Виктор, любимый город может спать спокойно.

– Не верю. Что вам от меня надо?

– Абсолютно ничего. Я действую иррационально. Как говорил герой одной вашей комедии, нам не хватает безумных поступков?

– Смотрите наше кино?

– Да. Смотрю кино, изучаю бизнес. Полагаю, мой опыт здесь будет востребован.

– Вы уверены?

– Конечно. Мир потребительской экономики подгнил, скоро он свалится, и болтовня политиков по его спасению не сможет его остановить. Как вы думаете, куда, к какому будущему побегут все эти ваши имущие классы? Туда, где надо выпускать реальные товары, где не нужны спекулянты, махинаторы, производители иллюзий, в этот советский эконом-класс, мир комфорта без роскоши? Не-ет. А как же их вечные понты, а как же их любовь к своему «эго», ради которого они живут? Они побегут туда, где мирок обывателя можно заморозить, забальзамировать, прикрыть красивыми правильными словами о державном величии. Они побегут в рейх, вечный рейх, они построят его у вас.

– Не дождетесь.

– Посмотрим. Вы слишком похожи на Веймарскую республику. Кусок великой державы с отторгнутыми исконными территориями и обложенный контрибуцией. У вас слишком много людей, привыкших жить добычей. Выживать честных людей с постов, мошенничать, извлекать сверхприбыли за счет господства в экономике, захватывать земли и имущество других. Они уже живут по «Майн кампф». Объявляют кого-то неполноценной расой и забирают их жизненное пространство.

– Уж не метите ли вы и здесь в фюреры?

– А что, место занято? В вашей системе это вопрос только времени и денег.

– Размечтались. Россию мы вам не отдадим.

– Уже отдали.

– Война не кончена. Вы слишком рано отмечаете победы.

– Разве вы сами не видите, что эту войну вы проиграли?

– У вас все?

– Да. Прощайте.

– Только после вас.

– Пожалуйста.

Виктор дождался, пока спина Альтеншлоссера скроется в серой пелене заморосившего дождя и осторожно, в обход пробрался к двери подъезда.