Джефф Вандермеер - Пиратское фэнтези

— Я не пьяна, — сказала Зверь. — Чтобы меня вырубить, нужно три бутылки такого зелья и стакан побольше. Я просто подмачиваю порох перед штурмом крепости.

— Зачем? — спросил Гервард. Придвигаться ближе он не спешил.

— Я проклята, — объяснила Зверь, наливая себе еще капельку. — Или ты думаешь, меня от рождения назвали Зверем?

Гервард медленно покачал головой.

— А может, это благословение, — продолжала женщина и выпила, показав зубки в мимолетной улыбке. — Увидишь, когда завяжется бой. Твоя кукла знает, а? Эти его голубые глазки… это не так уж опасно, но лучше держись подальше. При виде высоких и красивых мужчин она должна либо возлечь с ними, либо убить, а мне не остается ничего другого, как только указывать ей на врага.

— Кто — она? — спросил Гервард.

Он не без усилия заставил голос звучать ровно и спокойно. В то же время он как бы невзначай опустил руку, нащупывая рукоять кинжала, которым пользовался как щитом.

— Та, кем я становлюсь, — сказала Зверь. — Настоящий зверь, когда начинается драка.

Она подняла руку, скрючив пальцы. Гервард видел, что ногти выросли, но пока оставались ногтями. Пока. И новые светлые шрамы… пятна проступили на лице, доказывая, что метка на скуле вовсе не пороховой ожог.

— Ты была сестрой Челкиос, леопарда, — обронил Гервард.

Он куда хуже Фитца разбирался в сущностях из перекрестных измерений, однако Челкиос в старой Кварнской империи являлся одним из самых почитаемых божеств. А с точки зрения Герварда, куда важнее было то, что Челкиос не внесен в проскрипционные списки.

— Меня украли работорговцы, когда я была всего лишь послушницей — глупой малявкой, вздумавшей нарушить правила и выбраться из храма, — сказала Зверь и сделала новый глоток. — Настоящие сестры контролируют натуру Зверя. Мне по большей части приходится прибегать к рому, а иногда… — Она поставила чашку на стол, протянула к Герварду руку и закончила: — …к развлечениям.

Гервард тоже встал, но не спешил принять ее руку. В нем боролись две мощные силы — чувственное возбуждение, пронизавшее все тело, и инстинкт самосохранения.

— Возлечь или убить, третьего не дано, — напомнила Зверь.

Она дрожала, ногти на ее руке отросли и начали загибаться.

— Я собирался сообщить тебе необходимые сведения касательно нашего дела, — начал Гервард, но он еще не договорил, когда мысль об осторожности испарилась, и он, поймав ее за руку, притянул к себе. — Тебе следует знать, что Морские Ворота на самом деле — стена…

Он умолк, чувствуя, как холодная ладонь проникает к нему под рубаху, как напрягаются мускулы, предвкушая боль от острых когтей. Но пальцы Зверя уже стали мягкими подушечками, а руки Герварда тоже отправились в странствие на поиски открытий.

— Стена, — выдохнул он. — Ее построили двести лет назад уцелевшие ученые-пираты, чтобы… чтобы не выпустить нечто, что сами же призвали… Сокровище есть… но его стерегут.

— Потом, — промурлыкала Зверь в самое ухо, увлекая его за занавесь в свое логово. — Расскажешь потом.

Несколькими часами позже Зверь стояла на баке, разглядывая сверху Герварда, занимавшего место в шлюпке, которая должна была доставить его на «Сильную руку». Ее взгляд не выражал ни любви, ни симпатии, ни даже воспоминаний об интимной близости. Но Гервард с облегчением заметил сквозь тени раскачивающегося фонаря, что на лице ее осталось всего одно леопардовое пятнышко, а ногти были обычными человеческими ногтями.

Фитц стоял рядом с ней, склонив голову из папье-маше так, чтобы видеть и небо, и шлюпку. Гервард успел бросить ему лишь несколько слов — этого хватило, чтобы уведомить куклу о некоторых свойствах Зверя и сообщить, что известие о том, с каким врагом им предстоит столкнуться, она приняла достаточно равнодушно. А может быть, она его толком не расслышала или услышанное тут же вытеснили у нее из головы более насущные заботы.

Сейчас «Морской котик» и «Сильная рука» находились в шести милях от устья каньона. Сероватые известковые утесы вздымались на сотни футов по сторонам. Путь освещала только серебристая луна — голубая еще скрывалась за морским горизонтом. Однако три четверти диска серебристой луны давали достаточно света, а небо было ясным и звездным, так что по крайней мере в одном отношении ночь идеально подходила для предприятия.

А вот ветер становился слабее и уже совсем стих. Паруса, поднятые на мачтах «Морского котика», бессильно обвисли. Мачты «Сильной руки» были голыми. Судно уже отбуксировали на место, выбранное Фитцем во время предварительной разведки месяц назад, закрепили на трех якорях и зафиксировали каждый канат. Поднявшись на борт, Гервард развернет судно носом точно к Морским Воротам, скрывающимся за северной известняковой стеной в следующем изломе каньона.

Штиль заставил их взяться за весла. Буксир, две гички и скиф Аннима Тела выстроились перед «Морским котиком», готовые отбуксировать его на последнюю милю за следующий изгиб каньона. Гервард предпочел бы обойтись для высадки одними весельными лодками, но в них помещалось слишком мало бойцов. На борту шебеки находились сто девяносто пиратов, и он подозревал, что этого может оказаться мало.

— Вода больше не поднимается! — крикнул кто-то из лодки, ближайшей к «Морскому котику». — Прилив закончился.

— Пошли! — рявкнул Гервард, и шестерка пиратов налегла на весла, рванув его шлюпку вперед.

В узости каньона до «Сильной руки» они добрались за несколько минут, но, раз прилив достиг верхней точки и затишье уже началось, Герварду оставалась всего четверть часа на то, чтобы подготовить мортиру, навести ее и выстрелить.

За спиной он слышал рев Джабеза и плеск множества весел. Лодки начали буксировку большого корабля. «Морской котик» будет двигаться медленно, так что гичка Герварда легко его нагонит.

Возвращаться придется так же медленно, подумалось Герварду, а опасность будет гораздо больше. Если в бою они потеряют слишком многих гребцов, а ветер так и не поднимется, они вряд ли успеют выбраться из каньона до нового бора.

Он отогнал видение гигантского вала, с ревом накатывающего по каньону, взобрался на палубу и бросился к мортире. Его команда пушкарей подготовила все заранее. Сундук был открыт, особый снаряд лежал на виду, рядом мешки с порохом на клеенке, а его канонирский квадрант и фитили были разложены по другую сторону от орудия.

Гервард покосился на небо, нашел взглядом колдовские метки, оставленные Фитцем на утесе, — мелкие блестки в лунном свете легко было спутать с жилами кварца. Ориентируясь по этим меткам, он приказал подтянуть якорные канаты, слегка развернув судно. Как ни налегала на канаты его команда, это дело отняло несколько драгоценных минут. Пока пираты трудились, Гервард заложил в мортиру тщательно подобранный пороховой заряд. Потом отмерил и обрезал фитиль, трижды перемерил, еще чуть подправил и только тогда заложил в мортиру. Все это делалось специально для пиратов, только для отвода глаз, — на самом деле Фитц встроил в снаряд колдовской взрыватель, чтобы взрыв произошел точно в рассчитанный момент.