Елена Грушко - Выдумки чистой воды

- Давайте-ка я попробую, - предложил он... и словно бы кто-то отбросил его к противоположной стене, так резко обернулись дети, так перепуганно уставились на него, так всполошенно забились в угол, силясь что-то загородить собою.

Водяному перехватила горло обида - и жалость. Он стоял неподвижно, и дети стояли в своем углу. В каморке словно бы сгустился мрак.

Шли минуты. И вдруг Водяной увидел, что тихий, тихий, тише предрассветного, свет начал медленно струиться от детей - к нему. Вслед за светом отошла от стены девочка и, приблизившись к Водяному, внимательно заглянула снизу в его огорченные глаза.

Ее волосы были заплетены, но распушились и раскудрявились. Девочка задумчиво подергала себя за косичку, словно решаясь на что-то, и, обернувшись к мальчику, все еще вжатому в стенку, кивнула:

- Кажется, ему можно. Ты _видишь_?..

Теперь уже и мальчик стоял возле и разглядывал Водяного, закинув голову и слегка хмурясь.

Полутьма совсем рассеялась. Светлые глаза девочки будто гладили Водяного по лицу.

- Пойдем, - сказала она наконец, и впрямь погладив его руку своей ладошкой. - Помоги, а? Ты можешь вытащить вот этот гвоздь?

И Водяной увидал в углу, где недавно возились дети, вбитый прямо в стену большой гвоздь. Наверное, раньше на нем висели вещи, которые теперь кучей лежали на полу.

Водяной взялся пальцами за гвоздь, потянул, но шляпка слишком плотно прилегала к стене, пальцы сорвались.

Дети разом тихо вздохнули за спиной.

Водяной опять коснулся гвоздя... Ему вдруг показалось, что там, за стенкой, стоит некое живое существо. И оно тоже, как эти дети, прониклось к нему сейчас доверием, а потому перестало удерживать гвоздь и даже наоборот - подтолкнуло его.

Гвоздь вышел, и в узком отверстии мелькнула темнота. Дети упали на колени, прижались лицами к стене, Водяной сделал то же, и отверстие, только что казавшееся крохотным, широко распахнулось перед его глазами.

Темно там было, темно! Никакому воображению не постигнуть этой тьмы, которая студила щеки и прерывала дыхание! Мгновение страха - и вдруг Водяной ощутил, что он вместе с притихшими детьми несется куда-то с невероятной скоростью, а может быть, это тьма надвигается, теряя от быстроты силы и постепенно рассеиваясь.

Сначала свет угадывался, а не светил на самом деле. Но вот Водяной увидел мириады светляков... да это же звезды! Сколько раз смотрел он на ночное небо, сколько раз читал его сверкающие письмена! Но здесь узоры созвездий постоянно менялись, танцевали, играли, шалили. Немыслимая радость зажгла сердце, и Водяной расслышал тихий и счастливый смех то ли звезд вдали, то ли детей рядом.

- Что это, что? - крикнул Водяной, чувствуя, как его раскачивает и несет волна восторга.

- _Смотри_! - Мальчик схватил его за руку. - Вот он, _смотри_!

Меж звезд возникло словно бы туманное облачко. Оно приблизилось, обретая четкие очертания, и Водяной увидел пляшущего человека. Был он одет чудно, на плечи накинута шкура, в руках прыгал бубен, и Водяной узнал шамана. Да уж, немало таких повидал он на своем веку! Сколько раз заглядывали они в темные воды Обимура, словно бы искали там ответов на неведомые Водяному вопросы! При этом царь реки чувствовал великий страх, который испытывали эти люди, касаясь воды и даже просто отражаясь в ней. А странно! Ведь их-то царь Водяной не чуждался, как других людей, а, всматриваясь сквозь толщу воды в их глаза, он думал, что шаманы - из той же породы, что деревья, камни, травы, вода и, может быть, они даже не шли бы на дно Обимура, а растекались, растворялись в его волнах, возвращаясь к живой, изначальной силе. Об этой силе пели их бубны. Может быть, сами шаманы и не ведали о ней, а если ведали, то боялись и ее и себя...

Шаман вновь промелькнул перед Водяным, на миг заслонив звезды.

Дальние голоса, певшие слаженным хором, обратились группой людей в длинных, странных одеяниях. Это были все мужчины, строголикие, печальновзорые, но туманили их, чувствовалось, не простые тревоги или тяготы, а некие мысли, слагавшиеся в бремя мудрости. Они стройно стояли в полете, прижавшись друг к другу, словно всегда должны быть вместе, неразрывно, все двенадцать, как некий символ всепонимания, и, распевая что-то протяжное, светлое, пронеслись вдаль, туда, где серебряно светилось темноглазое усталое лицо, при виде которого Водяной зажмурился, сердце его заколотилось... А когда, слегка успокоившись, он открыл глаза, чудный хоровод кружился пред ним! И русалки, и драконы, и атласные кони, и вреднючие лешие, и белокрылые дети, и венки из диковинных цветов, и светлые девы со скромно потупленными взорами, и озера чистой, чистой воды, и березы махали зелеными крыльями, и пылало яблоко на ладони лукавоокой белоплечей женщины, и жар-птица мелькала, роняя перья! И все это пело, реяло, дурманило голову, и пела темнота между звезд! И свет ярче звездного возник вдруг, и Водяной, счастливый, опять увидел тех двоих, сверкающих, что, обнявшись, тихо шли и шли.

- О, смотри! - воскликнула девочка. - Это ты!

И впрямь! Себя, себя увидел Водяной на крутом Обимурском гребне, при всех знаках величия своего и сана, в короне и волнистой бороде, и улыбнулся он себе самому, и устремил взор в свои глаза, и махнул себе рукой.

А на голос девочки обернулись алмазно-чистые двое, и Водяной узнал повзрослевшие черты тех двух сероглазых детей, которые стояли сейчас рядом с ним, открывая забытые тайны.

- Гляньте! - удивился он. - А ведь...

Безумный крик прервал его! В этом крике не разобрать было ни слова, но внезапностью и бесповоротностью своей он ужасал. Чудные фигуры рассеялись без следа, и звезды исчезли, будто внезапно обернулись своими темными сторонами. Одна, запоздалая, прокатилась по небосклону, да вскоре и погасла.

А неожиданный крик оказался далеким звоном.

- Ну вот, пора в школу, - невесело сказал мальчик, осторожно вставляя гвоздь в стенку и навьючивая на него охапку старых вещей.

- Пошли скорее! - испуганно вскочила девочка.

- В школу?! Что же вы там делаете? - как во сне спросил Водяной, не постигая, во имя чего можно отказаться от сказочного зрелища.

- Ну, нас учат, что дважды два - четыре. Что после дня бывает ночь, а после лета - зима. И что Волга впадает в Каспийское море, важно ответила девочка.

- А главное, что "Я" - последняя буква в алфавите, - ответил и мальчик. - Самая-самая последняя! И самая никудышная. А это... - он коснулся стенки, - говорят, что это уже никому не нужно.

- Кроме нас, - уточнила девочка, глядя на Водяного.

- А слушай, - сказал мальчик, когда все трое уже вышли на улицу, - ведь сегодня, наверное, опять уроки отменят.

- Морковку убирать, да? - вздохнула девочка. - Или на стройку пойдем?

- По радио утром передавали: опять горит план, - произнес мальчик, и с каждым словом голос его взрослел. - До конца квартала остались считанные дни, а расхлябанность строительных подразделений вынуждает отрывать от работы трудовые коллективы Города и снимать школьников с занятий...