Владимир Губарев - Фантом

- Попробуй вызвать его.

Оператор включил передатчик:

- Эй, "фантом", слышишь меня? Прием.

- Нормально слышу. Фон пока незначительный, до начала маршрута еще десять метров, - донесся голос Самойлова.

Тимофеев выхватил микрофон.

- Не торопись. Хорошенько отдохни перед броском по маршруту.

- Сейчас он выйдет за угол, фон подскочит раз в десять, - подсказал оператор, - мы тут роботами все измерили.

- Жди повышения фона, - передал Тимофеев.

- Знаю. Что-то командовать начал, Тема? Не увлекайся. Мы тоже кое-что соображаем, - недовольно ответил Самойлов. - Я же сказал: как только уйду на маршрут, передам. И тогда контролируй.

Белый скафандр перемещался по экрану медленно. Самойлов часто останавливался, отдыхал.

- Еще три метра, - тихо сказал оператор, - а дальше... Дальше вся наша аппаратура отказывала. Очень сильные поля начинаются.

- Думаю, что метра через три радиосвязь может отказать, - услышали они голос Самойлова, - но я буду передавать все равно. Следите по экранам и контролируйте маршрут, чтобы потом наложить точные данные. Как понял меня, Тема?

- Соображает, - прокомментировал оператор, - знающий мужик...

- Понял, Самойлов, понял, - быстро ответил Тема. - Действуй!

- Чуть передохну, - отозвался Самойлов.

На экране белый скафандр приник к вертикальной стенке, которая отгораживала эту часть крыши от той, где были разбросаны куски твэлов и графита, вырванные из активной зоны реактора.

А Самойлов смотрел на реку, на город, на безбрежное синее небо, края которого утопали в зелени лесов. Было тихо.

Почему-то он вспомнил свою крошечную белорусскую деревню, что затерялась среди болот под Кричевом и где прошло его детство. Мама по утрам ставила на стол крынку парного молока, и он всегда выпивал ее всю, так, что живот растягивался, как барабан. И мама всегда ругала его, но крынка наутро по-прежнему оказывалась наполненной до краев, и он знал, что она сердится лишь для виду. Да и соседке она хвалилась, что сынок на парном молоке растет крепким, здоровеньким.

"Ох, как тяжел все-таки этот скафандр..." - подумал Самойлов.

Ворона прилетела из города. Села на трубу, начала чистить перья.

"Вот дурочка-то, ничего не чувствует..."

Ворона, будто опомнившись, спикировала вниз и исчезла где-то за стеной третьего блока.

Показался вертолет. На длинном тросе прицеплена труба. Машина зависла у пятого блока, летчик осторожно опустил трубу на землю.

"Пора, надо идти..." - приказал себе Самойлов.

- Тема, я пошел вперед! - передал он по радио и шагнул за угол.

Первое, что увидел Самойлов, - большой кусок твэла. "Килограммов двадцать будет", - отметил он про себя...

Белый скафандр двинулся на экране вперед.

Тема включил секундомер.

Самойлов шел вперед, огибая груды бетона, какие-то трубы, углы плит. Его ноги скользили по щебню, подошвы прилипали к размягченному битуму.

Оператор и Тимофеев отмечали на схеме его путь. Белый скафандр появлялся то на одном экране, то на другом - хорошо, что вся крыша просматривалась. Тема отмечал на схеме маршрут движения.

Ни он, ни оператор не заметили, что в комнате появился Кардашов, остановился у самой двери. Он внимательно следил за тем, что происходит на экране.

- Справа - полтора - четыреста... - Голос Самойлова был слышен отчетливо, он надиктовывал данные о полях; - Слева - полметра - двести пятьдесят... Справа - метр - восемьсот... - Голос стал глуше. - Справа - два - пятьсот... слева - два тридцать - тысяча... слева - метр - триста... - Дышал Самойлов тяжело.

Кардашов молчал. Оператор и Тимофеев не замечали директора - они торопливо наносили цифры на схему.

- Подхожу к краю, - передал Самойлов, - справа - пятьдесят - семьсот... рядом - триста... слева - рядом - двести... Нависает - тысяча...

- Что нависает? - не понял оператор.

- Какой-то источник, - быстро ответил Тимофеев, - труба или... не мешай, потом разберемся...

- Смотри, смотри! - Оператор показал на экран. - Что он делает?!

Они увидели, как Самойлов нагнулся, поднял обломок плиты и швырнул его вниз в развал поврежденного реактора. Потом он нагнулся еще раз - и следующий кусок бетона полетел в кратер.

- Самойлов, возвращайся! - крикнул Тимофеев.-Самойлов, время! Время!!!

Но Самойлов нагнулся в очередной раз, сбрасывая в кратер реактора кусок графита.

Кардашов решительно шагнул вперед, схватил у Тимофеева микрофон. Тот удивленно взглянул на директора.

- Самойлов, это я - Кардашов! - отчетливо, не торопясь, сказал Эрик Николаевич. - Приказываю - возвращаться! Достаточно... Приказываю возвращаться!

Белый скафандр на экране выпрямился. Самойлов отряхнул рукавицы, повернулся и зашагал назад.

- Сколько он там? - Эрик Николаевич кивнул на экран.

- Несколько минут. - Тема виновато опустил глаза.

- Эх ты, а еще главный по безопасности... Сколько он взял?

- Ориентировочно - в пределах допустимого.

- Моли бога, чтобы не больше, - жестко сказал Кардашов, - в этом случае отделаешься выговором... А если за пределами допустимых доз - можешь и под суд попасть!

- Но он ведь сам, - попытался защитить Тему оператор.

- Одна дурная голова - беда, а две - это уже катастрофа, - отрезал Кардашов. - Пойдем его встречать...

Тимофеев молчал. Знал, что сейчас возражать директору нельзя.

- Садитесь и пейте чай, - в санпропускнике распоряжалась Никитишна, она привыкла, что ей никто не перечил, - ваш товарищ пока пройдет санобработку.

- Но у меня там аппаратура, - попробовал возразить Тема.

- И она тоже, - ответила Никитишна, - в ту зону я вас не пущу. Обработаем его и костюм, тогда пожалуйста. А сейчас пить чай. Только что заварила для вас.

Кардашов и Тимофеев послушно присели к столу. Никитишна налила чай, но вместе с ними не села, вышла в соседнее помещение.

- Серьезная женщина, с ней не поспоришь. - Тема по-прежнему чувствовал себя виноватым.

- Она свое дело знает, не то что некоторые. - Кардашов едва заметно улыбнулся, и Тема понял, что прощен.

- Понимаете, Эрик Николаевич, так все сложилось, ну и, конечно, Самойлов не подарок, упрям. Уж где вы таких подбирали...

- Не льсти, Тема. Это на тебя не похоже. Что, уже выговоров стал опасаться?

- Гнева начальственного, - расплылся я улыбке Тема.

- Это неплохо, что хоть чего-то боитесь, - сказал Эрик Николаевич. Давай-ка схему, поглядим.

Тимофеев расстелил на столе схему крыши. Кардашов достал из кармана красный карандаш, обвел цифры, где радиоактивность была наивысшей.

- Если убрать эти источники, - сказал он, - уровень фона сразу упадет.

Появилась Никитишна.

- Два раза пришлось отмываться, - сказала она, - после первого душа "светился". Волосы взяли много. Мой бабоньки хотели его постричь, но потом он отмылся... Сейчас придет. Переоденется в чистое и придет. А твои штучки, обратилась она к Теме, - в боксе. Их не отмоешь, но посмотреть на них можно. Иди.