Пол Андерсон - Звездный зверь

— Мне интересно, у вас что же, совершенно нет никаких мер предосторожности? Никаких военных сил, скажем, никакой защиты против завоевателей — ничего?

— Почему же мы должны бояться этого в космических просторах? — воскликнул Рамакан. — Какие еще завоеватели могут прилететь, потратив столько световых лет, — при скорости, равной половине скорости света? Но если они и сделают это, то зачем?

— За добычей…

Рамакан рассмеялся.

— Мы можем скопировать все, что они попросят — и дать им.

— И сейчас можете? — внезапно Фелджи встал. — Можете?

Рамакан тоже поднялся на ноги, и его нервы и мускулы снова напряглись. В лице представителя Созвездия Псов был жестокий триумф, мстительность и угроза.

Фелджи подал сигнал своим людям через дверь. Они побежали попарно, подняв бластеры, и что-то жестокое и безобразное было в их глазах.

— Координатор Рамакан, — сказал Фелджи, — Вы — арестованы.

— Что-что… — Землянин чувствовал себя так, будто кто-то нанес ему физический удар. Он весь сжался, ища поддержки.

Он едва слышал железный тон:

— Вы подтвердили все то, что я предполагал. Земля не вооружена, не подготовлена, беспомощно зависит от незащищенных ключевых точек. А я — капитан военного корабля, полного солдат.

— Мы победим!

Теперешний дом Ави находился в Северной Америке, посредине побережья Атлантического океана. Как и большинство частных домов в эти дни, он был маленьким и с низкими потолками, с регулируемыми внешними стенами и с мебелью, которую легко можно будет сменить. Она любила цветы, и огромный сверкающий красками сад цвел вокруг ее жилища, простирающийся вниз к морю и в сторону материка до опушки бескрайнего леса, который был возвращен с окончанием возделывания почвы.

Они прогуливались меж кустов, деревьев и цветов — она и Хэрол. Ее распущенные волосы были длинными и светлыми и развевались на морском ветерке, ее восемнадцатилетнее тело было изящным и стройным, как у молодого оленя. Неожиданно ему стала ненавистна мысль о том, что ее придется оставить.

— Я буду скучать по тебе, Хэрол, — сказала она.

Он криво усмехнулся.

— Ты привыкнешь к этому, — сказал он. — Есть же другие. Полагаю, ты присмотришь себе одного из этих космонавтов, прилетевших, как говорят, с созвездия Псов несколько дней назад.

— Конечно, — сказала она невинно. — Я буду очень удивлена, если ты останешься в стороне и не попытаешься познакомиться с женщинами, которых они привезли с собой. Будет хоть какая-то перемена.

— Не слишком-то большая, — ответил он. — Честно говоря, я в полной растерянности и не могу понять теперешнюю страсть к разнообразию. В этом отношении все люди похожи один на другого.

— Все дело в том, кто тебя окружает, — сказала она. — После стольких лет совместной жизни начинаешь понимать человека слишком хорошо. Вы можете сказать точно, что он собирается сделать, что он вам скажет, что он будет есть на обед и что он хочет делать вечером. Эти колонисты будут — новыми! У них не такой как у нас образ жизни, они смогут рассказать о новых, отличных от нашей планетных системах, они… — Она запнулась. — Но сейчас за ними будут охотиться столько женщин, и я сомневаюсь, выпадет ли мне шанс с этими незнакомцами.

— Но если все, что ты хочешь, — это разговоры, ну, тогда… — Хэрол пожал плечами. — Во всяком случае я понял, что у жителей созвездия Псов все еще сохранились семейные отношения. Они будут ревновать к своим женщинам. И мне тоже нужна такая перемена.

— В плотоядное! — Ави рассмеялась, и Хэрол подумал снова, что ее смех напоминает музыку. — По крайней мере у тебя оригинальный тип мышления. — Неожиданно она высказала то, что думала. Она взяла его за обе руки и заглянула в его глаза. — Именно это-то мне всегда и нравилось в тебе, Хэрол. Ты всегда был мыслителем и путешественником, и ты никогда не позволял себе умственной лени, как большинство из нас. После того, как мы расстаемся на несколько лет, ты всегда возвращаешься обновленным, ты сходишь с проторенной дорожки и делаешь что-то необычное, ты узнаешь что-то новое, ты становишься снова молодым. Мы всегда возвращаемся друг к другу, дорогой, и я всегда радуюсь этому.

— И я, — сказал он спокойно. — Хотя я сожалею и о наших расставаниях тоже. — Он сухо улыбнулся, но за его улыбкой скрывалась печаль. — Мы могли бы быть очень счастливы в прежние времена, Ави. Мы бы поженились и прожили жизнь вместе.

— Всего несколько лет, а потом — старость, немощность и смерть. — Она пожала плечами. — Смерть! Небытие! Когда кто-то умирает, мир больше не существует для него. Не существует, когда не остается мозга, чтобы осознать это. Просто — ничего. Как будто тебя никогда и не было! Тебе никогда не было страшно от этой мысли?

— Нет, — сказал он и поцеловал ее.

— Вот еще одна причина, почему ты — не такой как все, — пробормотала она. — Интересно, почему ты никогда не летал к звездам, Хэрол. Все твои дети улетели.

— Однажды я просил тебя полететь со мной.

— Только не меня. Мне нравится тут. Жизнь — веселая штука, Хэрол. Мне кажется, она мне не наскучит как большинству. Но это не ответ на мой вопрос.

— Именно ответ, — сказал он и тогда закрыл рот на замок.

Он стоял и смотрел на нее, удивляясь, — неужели он был последним мужчиной на Земле, который любил женщину, и ему хотелось знать, что она на самом деле чувствует к нему. Возможно, по-своему она любила его: они всегда возвращались друг к другу. Но не так, как он нежно любил ее, не настолько, чтобы расставание было для нее грызущей болью, а встречи —…Не важно.

— Я все-таки буду поблизости, — сказал он. — Я буду бродить по здешним лесам, я скажу персоналу Станции перерождения, чтобы они вернули мне человеческий облик в твоем доме, и тогда я буду всегда по соседству.

— Мой ручной тигр, — она улыбнулась. — Заглядывай ко мне время от времени, Хэрол. Ходи со мной на некоторые вечеринки.

— Отличное зрелище — в сопровождении тигра! Нет уж, спасибо. Но ты можешь гладить меня по голове и кормить большими кровавыми стейками, а я буду выгибать спину и мурлыкать.

Они пошли рука об руку к пляжу.

— Почему ты решил стать тигром? — спросила она.

— Мой психиатр посоветовал мне перерождение в животное, — ответил он. — Я становлюсь ужасным психом, Ави. Я не могу просидеть спокойно и пяти минут, и у меня возникают приступы дурного настроения, когда, кажется, для этого совершенно нет никаких причин, жизнь — это ужасный фарс; ну, сегодня это, видно, становится довольно ординарной болезнью. В особенности эта скука. Когда у тебя есть все, и ты не прилагаешь к этому никаких усилий, жизнь становится ужасно пресной. А когда еще и живешь века и испытываешь это сотни раз — никаких перемен, никакого волнения, ничего, что могло бы пробудить то, что есть глубоко в тебе… Во всяком случае, доктор предложил мне полет к звездам. Когда я отказался от него, он предложил мне стать на некоторое время животным. Но мне не хотелось быть похожим на всех. Я не хотел стать обезьяной или слоном.