Пол Андерсон - Звездный зверь

Специалист по перерождениям думал, что он слышал все за последние три сотни лет. Но сейчас он был удивлен.

— Мой дорогой друг, — спросил он. — Вы сказали «тигр»?..

— Правильно, — ответил Хэрол. — Вы ведь сможете это сделать, не так ли?

— Ну, я полагаю, что да. Но сначала мне нужно изучить эту проблему, конечно. Пока еще никто не желал перерождения в нечто, столь далекое от человека. Но могу сказать +заранее — это возможно. — Глаза специалиста загорелись блеском, которого не было вот уже несколько десятилетий. — По крайней мере, это будет… интересно!

— Я думаю, что у вас уже имеется запись характеристик тигра, — сказал Хэрол.

— О, должны где-то быть. У нас есть записи каждого животного, которое еще существовало к тому времени, как был изобретен этот способ, и я уверен, что среди них найдется и несколько тигров. Но встает проблема модификации. Человеческий разум не может существовать в нервной системе, отличной от человеческой. Нам нужно будет по-настоящему изменить характеристики — большего размера мозг с большим количеством извилин, конечно, и так далее…

Но даже и тогда это будет далеко от совершенства, но ваш разум в основном останется стабильным в течение года или двух, если не произойдет ничего неожиданного. Но вам достаточно будет этого времени, не так ли?

— Полагаю, что да, — ответил Хэрол.

— Сегодня перерождение в животные формы становится модным, — согласился специалист. — Но до сих пор требовались только животные с легко модифицируемыми системами, например человекообразные обезьяны. Теперь и вовсе не нужно менять мозг шимпанзе, чтобы он в течение многих лет сохранял способность к человеческому мышлению. Слоны тоже хорошо для этого подходят. Но — тигр… — Он покачал головой. — Я думаю, это можно сделать по определенному образцу. Но почему не горилла?

— Я хочу плотоядное, — сказал Хэрол.

— Полагаю, этого хочет ваш психиатр, — намекнул специалист.

Хэрол резко кивнул. Специалист вздохнул и оставил надежду на пикантные признания. Сотрудник Станции перерождения слышал множество странных историй, но этот парень не собирался уступать. Ну, хорошо же, сам факт его запроса будет разжигать страсти в течение нескольких дней.

— Когда это может быть готово? — спросил Хэрол.

Специалист задумчиво почесал в затылке.

— Это займет некоторое время, — сказал он. — Знаете ли, нам нужно просканировать эту запись и поработать над основной нейтральной структурой, которая будет вмещать человеческий разум. Это больше, чем просто наложение памяти. Гены регулируют организм в течение жизни и диктуют в рамках окружения даже время и скорость старения. Нельзя взять животное с совершенно противоположным филогении онтогенезом, оно не будет жизнеспособным. Поэтому нам нужно модифицировать каждую частичку клетки, так же как и всю огромную и сложную структуру нервной системы.

— Короче говоря, — улыбнулся Хэрол, — этот разумный тигр будет размножаться подобающим образом.

— Если он найдет такую же тигрицу, — ответил специалист. — Ненастоящую, конечно, — их ведь не осталось, и, кроме того, потомство будет великолепным. Но, может быть, вы захотите для кого-нибудь тело женской особи?

— Нет, я только хочу тело для себя самого. — Мельком Хэрол подумал об Ави и попробовал представить ее, воплощенную в гибкую убийственную грацию огромной кошки. Нет, она не тот тип. А кроме того, одиночество было частью лечения.

— Конечно, когда мы модифицируем запись, наложить вашу память на нейтральную структуру будет пустячным делом, — сказал специалист. — Это будет совершенно обычная процедура, как любое человеческое перерождение. Но усовершенствовать эту запись — ну, я могу привлечь компьютерный центр исследовательской бригады для специального сканирования и компьютерной обработки. Над этой проблемой никто не работает сейчас. Скажем, через неделю. Подойдет?

— Прекрасно, — сказал Хэрол. — Я приду через неделю.

Он повернулся, коротко попрощавшись, и пошел вдоль длинного перехода к ближайшему трансмиттеру. В нем было пустынно теперь, за исключением нечеловеческих мобильных роботов, скользящих по своим заданиям. Слабый глубокий шум деятельности, который наполнял Станцию перерождения, доносился исключительно от механизмов, от потоков электронов, шепчущих по вакууму, молчаливого торжества искусственного интеллекта, который настолько превосходит человеческий разум, что люди больше не могут проследить за их мыслями. Человеческий мозг просто не может оперировать таким количеством одновременных факторов.

Машины стали оракулами сегодняшнего дня. И богами, дающими жизнь.

«Мы паразитируем на наших машинах, — думал Хэрол. — Мы — маленькие блохи, прыгающие вокруг гигантов, которых мы однажды создали. Больше нет ни одного настоящего ученого человека. Да и может ли быть, когда электронный мозг и большие автоматы, являющиеся их телами, могут делать все гораздо быстрее и лучше, могут делать такое, о чем человек не мог даже и мечтать, вещи, о которых великий человеческий гений имеет лишь смутное представление? Это нас парализовало, это и бессмертие путем перерождения. Теперь не осталось ничего, кроме жизни в праздности и нескончаемого круга удовольствий, — да и разве можно получить от чего-нибудь удовольствие после стольких столетий?»

Было неудивительно, что перерождение в животных стало последним криком моды. Оно предполагало некоторую надежду на новизну — на некоторое время.

Он проходил мимо зеркала и остановился, чтобы взглянуть на себя. В нем не было ничего необычного: он был высоким и приятной наружности, теперь это стало униформой. На висках появилось немного седины, а на макушке волосы стали редеть, хотя телу его было всего двадцать пять лет. Но теперь оно почему-то всегда рано старится. В старые времена оно дожило бы почти до ста лет.

— Мне — дайте вспомнить — четыреста шестьдесят три года. По крайней мере — моей памяти — и что я представляю собой — себя или же след своей памяти?

В отличие от остальных людей в здании он носил одежду — легкую тунику и плащ. Он был немного чувствителен к дряблости своего тела. И действительно, ему следовало бы держать себя в лучшей форме. Но зачем это делать, когда запись его двадцатипятилетнего тела была таким превосходным образцом?

Он подошел к кабине трансмиттера, поколебался какое-то мгновение, раздумывая, куда отправиться. Он мог пойти домой — привести в порядок свои дела, прежде чем перейти к фазе тигра, — или же он мог заглянуть к Ави, или — мысли его унеслись куда-то, пока он со злостью заставил себя очнуться. После четырех с половиной столетий становится трудно координировать все свои воспоминания — он становился все более и более рассеянным. Нужно, чтобы сотрудники психиатрической бригады Станции перерождения потрудились над его записью на период одного поколения и стерли немного этого бесполезного хлама из его конъюгации хромосом.