Макс Эрлих - Секта

— Подумать только, какое совпадение!

— В чём дело?

— Представляешь, ты пропадаешь целый месяц, а стоит тебе позвонить, как тут же появляются твои друзья.

— Какие друзья?

— Они не представились. Два милых молодых человека. Спросили, дома ли ты.

— Что ты им ответила?

Элизабет Хайленд уловила в голосе дочери тревогу.

— Что случилось, девочка моя?

— Мама! Что ты им сказала?

— Не знаю. Какое это имеет значение? Я сказала, что ты будешь через час-два. Разве это важно? Ты говорила, что ты в отеле «Сенчери Плаза». Но где же именно? Это гигантский отель. Где тебя искать?

— Мама, подойди к окну. Посмотри, они уехали или нет.

— Что?

— Пожалуйста, скорее, это очень важно.

Квартира Хайлендов была на третьем этаже, из неё было видно почти всю улицу.

Вскоре Элизабет Хайленд вернулась к телефону.

— Cинди! Они здесь. Сели в машину, отъехали от нашего подъезда и остановились у соседнего дома. По-моему, они не собираются никуда уезжать. Странно, я же сказала им, что ты вернёшься не очень скоро.

— Мама, я перезвоню тебе позже.

— Но в чём дело?

— Мне нельзя к тебе. Я перезвоню.

Она повесила трубку. Стало жутко. Конечно, они не теряли времени. Значит, Эфраим и Сим по-прежнему где-то здесь, её ждут. Возможно, им прислали подкрепление, и её поджидают не только у входа, но и в коридорах гостиницы.

В этот момент дверь раскрылась, и вошли две женщины. Синди узнала их сразу. Это были Наставницы из Астарота. Она влетела в кабинку и повернула защёлку.

— Аталия, открой, — они стали стучать в дверь. — Господь любит тебя. Пойдём с нами, тебе все простят.

Дверь дрожала под ударами кулаков.

Громко разговаривая, в туалет вошла группа женщин. Наставницы смолкли.

Через какое-то время наступили тишина. Синди встала на сидение и выглянула. В туалете не было никого. Она спустилась и осторожно открыла дверь, понимая, что Наставницы могут появиться в любую минуту. Судя по всему, они не остановятся ни перед чем.

Находиться здесь дольше было опасно. Синди перебрала в уме всех друзей, но тут же сообразила, что Наставники уже вытянули из Джеффа все адреса и телефоны. Рано или поздно её найдут. В полицию звонить бесполезно. Ей не поверят, решив, что она хочет просто привлечь к себе внимание. В лучшем случае отвезут домой, к маме.

А там уже ждут.

И тут её осенило. Она позвонила на междугородную и попросила справочную Санта-Барбары. Телефон Фрэнка Рида ей дали сразу, даже два — рабочий и домашний. Синди набрала рабочий и услышала отца Джеффа Рида. Он перебил её на середине рассказа:

— Оставайся там, никуда не выходи. Я еду.

У причала гавани Сан-Франциско стояла роскошная быстроходная яхта. На белом корпусе чётко выделялось название: «Посланник Господа». Кроме команды на ней могли разместиться ещё по крайней мере десять человек. Это была плавучая резиденция Его Святейшества Учителя и, следовательно, главная церковь Душ Господних. Весь экипаж, конечно же, состоял из членов секты.

Когда яхта стояла в порту, они ходили в балахонах с капюшонами, чтобы всем — а прежде всего инспекторам Федерального налогового управления — было ясно, что это не какая-нибудь прогулочная яхта, а Храм Божий и как таковой обложению налогом не подлежит.

Яхта прибыла в Сан-Франциско, потому что Учителю здесь предстояла запись на телевидении, кроме того, должно было состояться важное деловое совещание и, наконец, оба двигателя яхты нуждались в текущем осмотре.

Обычно «Посланник Господа» находилась в море. Здесь Преподобный Бафорд Ходжес мог спокойно предаваться благочестивым размышлениям, сочинять послания своим последователям и, что самое главное, здесь ему не докучали назойливые журналисты.

Впрочем, сегодня Учитель намеревался ответить на ряд вопросов. Преподобный Ходжес придавал большое значение предстоящей встрече и соответственно к ней подготовился.

Он прекрасно знал Новый Завет; толковал священные тексты к своей выгоде и даже позволял себе нескромные аналогии: двенадцать Учеников, которыми он окружил себя, носили классические евангельские имена.

Несмотря на то что из-за ремонта двигателя кондиционеры были отключены, Учитель оделся в грубый серый балахон с откинутым на плечи капюшоном. Он был наглухо застёгнут и подпоясан золотым шнуром. Трое из двенадцати Учеников, присутствовавших в тот день, были одеты так же, с той лишь разницей, что их пояса были чёрными.

Гости поднялись на борт яхты. Их сразу проводили в салон. Глава делегации, Луис Гудмэн, представитель Еврейского комитета США, представил своих спутников. Дейвид Шапиро из Союза за гражданские свободы в реббе Джозеф Эпстайн, член Национального совета раввинов.

Ходжес улыбнулся гостям и поднял руку в благословении:

— Господь любит вас.

Члены делегации переглянулись. Гудмэн бесцеремонно спросил:

— Вы в этом уверены?

— Разумеется, братья мои. И вы это знаете сами. Ведь вы Его избранный народ. Так сказано в Писании. Да и сам Спаситель был евреем, пока не явился людям как Сын Божий. — Ходжес повернулся к реббе Эпстайну. — Вы же знаете Священное Писание. Вы со мной согласны?

— С тем, что он был евреем, да, — ответил раввин. — Но что касается остального, то это вопрос веры.

— Ну хорошо. Я понимаю, что вы пришли к нам не для того, чтобы обсуждать Писание.

Он представил стоящих безмолвно Учеников.

— Это трое из моих Учеников. Матфей, Лука и Пётр.

— Господь вас любит, — проговорили Ученики.

Учитель ещё раз улыбнулся и повернулся к столу.

— Прошу вас, господа, садитесь. Чай, кофе, прохладительные?

Гости отказались. Они не могли отвести глаз от четырёх фигур в серых балахонах, неподвижно стоящих напротив. У них был зловещий вид, наводивший на мысль о какой-то монашеской мафии во главе с улыбающимся главарём-мафиози.

Ходжес заметил их скованность и снова широко улыбнулся:

— Наверное, мы производим странное впечатление, но эта одежда — символ нашего смирения, воздержания и любви к Господу. Мы надеваем её лишь в церкви, но это судно — Храм Божий. — Он замолчал, внимательно оглядывая собеседников. — И так, господа, чему мы обязаны вашим присутствием?

— Прежде всего, — сказал Шапиро, — мы заявляем решительный протест.

— Протест? В связи с чем?

— В районе Филадельфии церковь вашего братства, названную Симрон, возглавляет Первый Старец Озем. Он сделал провокационное антисемитское заявление, которое, к нашему глубокому сожалению, получило нежелательную огласку.

Учитель нахмурился.

— Какого рода заявление?

— Буквально следующее: «Шесть миллионов евреев, погибших во время второй мировой войны, — это расплата за распятие Спасителя»