Светлана Ягупова - Феникс

Пять деревьев Эдема

Фильм-притча

Совместное франко-итальянское производство

Горячий ветер пустыни так ощутимо ударил в лицо, что Айка легонько ойкнула и прижалась к Гали. По желтым раскаленным барханам брела женщина. За спиной ее болталась на палке котомка со скудными запасами воды и пищи. Ноги проваливались в песок, и он обжигал щиколотки. Полотняное платье, истрепанное от долгой носки, свободно облегало стройную фигуру. Старенькие башмаки потрескались от жары.

"Я уже забыла, куда иду и зачем, — думала женщина, и ее мысли свободно читались зрителями. — Кажется, меня зовут Яся. Но я не помню, откуда родом, кто дает мне в пути еду и питье, под чьим кровом сплю в кратком отдыхе. Мне нужно что-то найти. Но что именно? Чудится: как только увижу искомое, непременно узнаю. Впрочем, что это я… Сад… Сад… Я ищу Сад, А пока солнце плавит мозги, во рту пересохло так, что трудно дышать и перец глазами то и дело мелькают миражи. Однако не обольщаюсь, потому что знаю: это фантомы. В пути лучше быть ночью, когда небо не так жестоко. Но какая-то сила движет мои ноги и день, и ночь. Еще немного, я упаду, и солнце изжарит меня на песчаной сковороде, как вылезшую из панциря черепаху.

Сегодняшний мираж особенно устойчив: то и дело появляется идущий параллельно со мною странник с такой же, как у меня, котомкой за плечами и, вероятно, с той же целью, с тем же порывом дойти до Сада. Вот и сейчас возник совсем рядом. Нет, это не мираж: человек заметил меня и машет рукой".

Он шел быстро, почти бежал, проваливаясь в песок, падал, что-то кричал ей. Наконец они сошлись. Мгновенье стояли молча, изучающе рассматривая друг друга. Его лицо тоже обмотано платком, лишь в узкой полоске сверкают черные, воспаленные от песка и бессонницы глаза.

— Меня зовут Якс, — говорит он, и ей нравится его густой, мужественный голос. — Я знаю, ты ищешь Сад. Значит, нам по пути. Идем, вдвоем легче.

На нем выцветшая от солнца хламида и такие же, как у нее, полуразвалившиеся от долгой дороги башмаки.

После краткого отдыха путники двинулись, опираясь друг о друга. А пустыне конца не видно. Но уже кое-где попадаются не дающие тени кусты, черный и белый саксаул. Вот и бетонированный колодец для кочевников. Вдали прошел караван верблюдов, ослепительно сверкая соляными плитами на горбах.

Его увидели одновременно и остановились, не веря глазам: на горизонте будто кто срезал пустыню ножом — так резко расцвела она Садом, плывущим в струящемся голубом мареве.

— Если даже это мираж, все равно Сад близко, — сказал Якс.

— Да-да, — подтвердила Яся, лихорадочно вперившись взглядом в далекое видение. — Ты ведь тоже сначала был фантомом. В любом случае, это знак, что Сад существует, что его не придумали. Поэтому я готова идти.

Якс насторожился:

— Слышишь?

— Что? — не поняла она.

— Тонкий металлический голос. Это заводят свою песню пески. Сюда летит самум. Они ускорили шаг.

— Якс, а ты видел, как желтая травка зеленеет прямо на глазах, когда ее сбрызгивает дождь?

— Я давно не видел дождя, — глухо сказал он. — Помолчи. Надо спешить. — И подумал: "Если Сад — иллюзия, то мы погибнем, потому что буря нагоняет нас".

Идти становилось все труднее, ветер усиливался, хлестал струями песка, забивая дыхание.

— Я больше не могу. — Яся упала, и тут же была наполовину занесена песком.

Якс грубовато дернул ее за руку, но, встретив полное изнеможение, взвалил ее на плечи, а шагов через тридцать рухнул со своей ношей в песок. Теряя сознание, успел отметить, что Сад уже совсем рядом.

Очнулись они от нежной мелодии: будто кто-то перебирал струны арф и тоненько водил смычком скрипки. Оба лежали на щемяще яркой сочной траве, и музыка обмывала их прохладной чистотой и бодростью. Переглянувшись, все еще не понимая, где они и что с ними, Якс и Яся встали с травы, и необычное зрелище открылось их глазам. Лужайку окружали деревья, цветущие и плодоносящие одновременно. Листья их в солнечном сиянии, казалось, были из тонкого зеленого золота, в котором затаились желтые, красные, сизо-синие плоды. Ветви обсыпаны белыми и розовыми цветами, и все это замерло в полном безветрии.

Спутники развязали и скинули платки и впервые глянули в лица друг другу, ничем не замаскированные, усталые и прекрасные.

— Как здесь великолепно и как красива ты, — сказал Якс, не сводя глаз с Яси.

— Вот мы и пришли. — Она оперлась о его плечо. — Здесь нет песков и самума, здесь вечное цветение и тишина.

В пику ее словам над их головами что-то загремело, будто горный обвал, и раздался громовой голос невидимого Стража Сада:

— Ошибаетесь, гости мои. Здесь не найти вам покоя. Для чего вы пришли сюда?

— Мы ищем бессмертия, — пролепетала Яся, дрожащим телом приникая к Яксу и оглядываясь, кому принадлежит этот внушительный голос. — Нам сказали, что оно здесь.

— Вам истину сказали, — прогрохотал Страж, — есть в этом Саду среди множества деревьев пять особенных, как бы произрастающих из одного дерева. Не ешьте плодов с двух деревьев: древа смерти и древа забвения. Сладка и мила сердцу отрава с древа забвения, но исход тот же, что и после плодов с древа смерти. Испробуйте с древа познания добра и зла и древа мудрости и тогда разберетесь во вкусе плодов с древа бессмертия. Познав их, не вкусите смерти.

— То есть обретем вечную жизнь? — спросила Яся.

— Женщина, ты, как всегда, хочешь слишком многого.

— Ты же сказал: "Не вкусишь смерти".

— Да, но это не обретение вечной жизни.

— Что же это? — теперь уже возмутился Якс.

— То, что смерть не будет узнана в лицо, она примет другие черты, загадочно пророкотал голос. — В целом же это и есть бессмертие человеческое. Впрочем, понять это можно, лишь изведав плодов с древа познания добра и зла и с древа мудрости.

— Согласны, — сказал Якс. — Так ведь, Яся?

— Да, — сурово кивнула она, готовая на все, лишь бы достичь желаемого.

— Учтите, впереди много испытаний, — предупредил Страж. — Сад велик, в нем можно и заблудиться. На беглый взгляд, нужные вам деревья ничем не отличаются от других, поэтому будьте внимательны и осторожны. Удачи вам!

Они взялись за руки и вошли в плодоносящее цветение Сада, поющего голосами невидимых в листве птиц. Странный это был Сад — живой и неживой. Яся сорвала листик с низко склоненной над тропкой ветки, и она тоненько зазвенела, а мелькнувшее в зеленом золоте кроны тельце шустрой пичуги отозвалось звуком, похожим на звон разбитого стекла.

Сняли башмаки. Шелковистые травы нежно обвивали ноги. Шли, внимательно осматривая деревья, пытаясь угадать нужные. Но как узнать их?

Ясю внезапно обуял страх:

— Здесь можно заблудиться, как в пустыне.

— Идем за солнцем. — Якс крепко держал ее за руку, полный решимости бойца перед последним боем, и Яся, угадав это, пошла смелее.