Сергей Гжатский - Колодец

— Не хочу потерять работу, паря! — объяснил пропахший соляром шофёр-предпенсионник и попылил дальше по "большаку"!

Игнатов дождался, когда автобус скроется за поворотом, после чего спря тал свой тяжеленный чемодан с аппаратурой в придорожных кустах, прикрыв для надёжности сорванными лопухами.

Справедливо рассудив, что вряд ли кому взбредёт в голову шарить по кустам в этом безлюдном месте в столь ранний час, он со спокойной душой налегке отправился в Давыдово. С собой он прихватил только походную сумку на ремешке, в которой вёз родственникам гостинцы. За чемоданом он рассчитывал вернуться часа через полтора вместе с зятем на его мотоцикле.

…Около семи утра Костя толкнул знакомую калитку и вошёл во двор

сестры. С последнего его гостевания, тут мало что изменилось. Переплёты рам,

наличники окон и дверей дома по-прежнему выкрашены в белый цвет. Над крылечком всё так же возвышается навес весёлого тамбура. Его резные перильца и занавесь — деревянная резная доска по фасаду — сверкают свежей салатовой краской, с детства полюбившейся Клавдии.

Только рядом с вязом появился не дорытый раскоп колодца, чьё круглое зево кое-как прикрывал фанерный щит. Не сегодня-завтра на его дне зять должен будет обнаружить загадочные Врата…

Да, ловко его охмурили и использовали серые колдуны! Думая, что трудится над колодцем, Страж своими собственными руками откопал для них артефакт. Интересно, как Степаныч отреагирует, когда узнает всю правду? Кому-то очень сильно не поздоровится тогда!

Игнатов покрутил головой и остановил взгляд на далёком взгорке за ре- кой, зеленеющем над крышами домов и островками садов. Там, на голубеющем фоне небосвода, темнели развалины колхозной свинофермы Её покатая приземистая крыша, некогда крытая дранкой, была любимым пристанищем для него самого и других деревенских ребятишек, любивших соскальзывать по ней вниз, словно с ледяной горы. В отсутствии сторожа деда Васи, конечно… Скорее всего, наблюдательный пункт серых расположен именно там и нигде больше. При случае можно проверить, но это не к спеху…

Игнатов направился к дому и сразу же увидел зятя.

Тот, обнажённый по пояс, занимался на крыльце гимнастикой. Костя подошёл поближе, любуясь рельефной мускулатурой Симакова, и негромко поздоровался:

— Привет, Степаныч!

Симаков заметно обрадовался гостю. Энергично кивнув в ответ на приветствие, он подал знак подождать.

— Погодь, шуряк, я скоро…

Косте и самому стало интересно понаблюдать за зятем: ведь упражнения которые тот сейчас выполнял, показались ему совершенно незнакомыми, а ведь он считал себя неплохим знатоком физкультурных систем народов мира. Однако то, что Симаков проделывал на крыльце, было абсолютно ни на что не похоже! Это был каскад чередующихся простых и незамысловатых движений, привязанных к то нарастающему, то ниспадающему неслышному внутреннему ритму занимающегося. Симаков напомнил Игнатову пловца, подхваченного горным потоком, который после успешной борьбы с необузданной стихией благополучно выплыл в спокойное русло катящихся по долине волнам.

Глядя на него, Игнатов стал вспоминать различные гимнастические системы…

Взять, к примеру, для сравнения, китайскую систему физкультурных упражнений под общим названием "Игра птиц и зверей"- так ничего общего! Китайская "Игра" включала мягкие, плавные движения с очень умеренным, постепенным нарастанием темпа и объёма упражнений. Игнатов не по наслышке знал, что она не только развивает выносливость, силу и ловкость, но так же имеет и прикладное значение — нечто вроде джиу-джитсу! "Игра…" доступна разным возрастным группам и одинаково полезна и мужчинам и женщинам. Она сочетается с общеизвестными упражнениями: подскоками, приседаниями, сгибанием рук в локтевых суставах, наклонами… Как правило, китайскую гимнастику дополняет комплекс дыхательных упражнений, а так же элементы самомассажа, который заключается в более или менее длительном растирании конечностей и в лёгком покалывании груди, живота…

И японская методика, берущая своё начало в военной подготовке самураев, тоже никаким боком не состыковывалась с зятьковской, хотя в отличии от китайской, наоборот, включала импульсивные, взрывные упражнения. Они по сей день используются при тренировках фехтовальщиков, каратистов, дзюдоистов, а так же резких игровых движениях баскетболистов и гондболистов…

Ближе всего по духу и внешним признакам гимнастике Симакова соответствовала физическая культура эллинов, которая возникла из самых насущных потребностей всего живого: охотиться, добывая пищу, спасаться от опасности бегством или сражаться.

И, значит, двигаться, двигаться, двигаться…Такая естественная физическая культура не только безотказно служила грекам, но и стала поэтому подлинной эстетической нормой для "видового" человека, как природного существа…

Но и она имела существенные отличия от системы Степаныча!

Между тем Симаков приступил к очередному упражнению. Игнатов, глядя на него, просто обомлел. Зять преобразился на глазах и стал напоминать Косте… медведя! Это было удивительно! Он, словно всамделешный косолапый, медленно раскачивался из стороны в сторону, перенося свой центр тяжести с одной ноги на другую, так же, как и мишка, характерно поводил головой, стараясь не останавливать своего взгляда ни на чём; руки, подражая звериным лапам, он слегка вытянул вперёд, полу согнув их в локтях…

Следующее упражнение так же заинтересовало Костю. Симаков встал на мысочки и медленно, на счёт "семь, " присел широко разведя колени, держа спину прямой и стараясь не касаться пятками пола. При этом он сводил руки вместе и как бы обхватывал ладонями невидимый столб энергии, бьющий с неба в землю между его колен; плавно скользя по нему вниз — приседая, и вверх — поднимаясь и разводя руки в стороны. Это упражнение зять повторил ровно семь раз! "Оно даёт возможность подпитываться энергией космоса," — подумал Игнатов.

Симаков же приступил к заключительной части своей гимнастики — комплексу дыхательных упражнений. Выпуская воздух из лёгких, он время от времени с выдохом отчётливо произносил звук: "Зу-у-у-х-х… у-у-х-х… х-х-х…", при этом стоял в трёх шагах от стены и отжимался на длину вытянутых рук на счёт "семь".

В заключении Симаков облился холодной водой из ведра, стоящего на завалинке вытерся насухо домотканым рушником и только после этого радушно обнялся с Игнатовым.

— Ну, здорово, Константин! Быстро же ты, однако, нынче собрался! А то, бывало, зовёт тебя Клавдия в гости, никак дозваться не может…

— Просто подвезло: работы в институте заметно поубавилось, вот и отпустили на недельку за свой счёт… Слушай, что за упражнения ты сейчас делал?