Дуглас Брайан - Золото гномов

Шаг за шагом Аскольд теснил киммерийца к яме. Конан отбил еще один выпад пики и вдруг молниеносным движением направил удар в незащищенный живот своего противника. Клинок пропорол кожаную куртку и вонзился в тело. Мгновение Аскольд стоял прямо, выронив пику и схватившись руками за меч Конана. Кровь выступила на его ладонях, так сильно сжал он обоюдоострый клинок. Затем изо рта у него вытекла струйка крови, и он рухнул на землю. Конан выдернул меч из тела, В ноздри ему ударило зловоние.

Четверо оставшихся казаков ошеломленно уставились на Конана. Глядя, как он отступает под натиском их предводителя, они уже полагали молодого киммерийца убитым и никак не ожидали такого оборота дела. Конан холодно смотрел на них, готовый к новому поединку.

Со дна ямы донесся хриплый хохот.

— Один! — крикнул рыжий. — Ха! Молодцы! Кто следующий? Потешьте старика Алвари! Ах, сколько крови пролито вокруг золота гномов! Вы еще не видели его, а уже убиваете друг друга! Как же я повеселюсь, когда вы доберетесь до страны тумана и увидите в тусклом свете нашего северного солнца его волшебный блеск!

Гном метался по дну ямы, узкие кошачьи зрачки его зеленых глаз расширились от возбуждения, он размахивал кулаками и подпрыгивал. Сверху до него доносился тяжелый топот ног, обутых в сапоги, звон стали, тяжелое дыхание, вырывавшееся из воспаленных ртов. Вдруг над краем ямы-ловушки показалось смертельно-бледное лицо, рассеченное кровавой полосой. Из разверстого рта хлынула кровь. Алвари едва успел отскочить. Лицо поникло, и бледная рука с посиневшими ногтями бессильно упала рядом, два раза дернулась и обмякла.

— Второй! — проскрежетал гном. — А киммериец молодец. Эй, киммериец! завопил он во всю глотку и даже приподнялся на цыпочках, вытягивая шею. Молодец, киммериец! Бей их! Руби! Золото твое! Завоюй его, убей этих ублюдков, недостойных коснуться сокровища страны туманов! Ха, вот славная потеха! Наконец-то и меня развеселили люди!

Третий труп свалился в яму через несколько минут и всей тяжестью обрушился на гнома, придавив его. Удар был так силен, что маленький человечек потерял сознание.

Он очнулся от того, что его выволакивают из ямы, довольно бесцеремонно ухватив за шиворот и кожаный пояс. Труп, едва не задушивший Алвари в своих липких объятиях, уже исчез из ловушки. Он был аккуратно уложен на траву рядом с остальными — гном насчитал четверых, включая желтоволосого Аскольда.

Сильные руки держали его в висячем положении. Гном начал извиваться, норовя пнуть короткой толстой ногой в сапоге человека между глаз. Он уже увидел черные волосы победителя — стало быть, киммериец выиграл. Что ж, весьма сомнительная удача, подумал гном злорадно, но не стоит кричать об этом раньше времени. Варвар туп, неизвестно, что придет в его деревянную голову в следующий миг. Пока что Алвари осыпал его бранью и делал отчаянные попытки вырваться.

— Ну ладно, — добродушно усмехнулся Конан и бросил Алвари на землю. Гном рухнул на степной ковыль. От удара он закашлялся, потом тяжело вздохнул и перевел дыхание.

Пока гном отплевывался и приходил в себя, варвар уложил в яму-ловушку все четыре трупа, кое-как присыпал их землей, обтер руки о штаны и уселся на землю рядом со своим пленником.

— Где пятый? — осведомился гном таким тоном, точно он был рачительным хозяином и не досчитался в своем стаде одного ягненка.

— А, — отмахнулся Конан. — Сбежал.

— И ты отпустил его? — возмутился гном. — Болван ты, скажу я тебе.

Глаза Конана сузились, в них мелькнул опасный огонек.

— Я не уверен, что тебе стоит знакомить меня с каждой глупостью, которая рождается под твоими рыжими патлами, — негромко произнес варвар. И для большей наглядности он поднес к распухшему носу гнома свой огромный кулак.

— Зато я уверен, — нагло отрезал гном. — Этот пятый через пару дней нападет на твой след. И не один, а с хорошим подкреплением.

Поразмыслив, Конан решил, что гном не так глуп, как кажется с первого взгляда. К тому же, у киммерийца было более неотложное дело, нежели перебранка с несносной нечистью.

Поэтому вместо ответа варвар просто пожал плечами, снял куртку и принялся осматривать свои раны. Не считая многочисленных царапин, внимания заслуживали всего две: одна на груди, под правой ключицей, и вторая — на ладони левой руки. Конан сжал и разжал пальцы, корча при этом гримасы.

— Что? Наподдали тебе, а? Правильно, так тебе и надо. Другой раз не будешь совать нос не в свое дело, — с удовольствием произнес Алвари.

— Если б я не сунул нос, тебя бы уже волокли на веревке за казацкой лошадью, — огрызнулся Конан.

— А мне все равно, что казаки, что ты, — сказал гном и вздохнул. — Ты, может, еще хуже казаков. Слышал, как ты нахваливал своего бога. Ничего себе бог! У вас там, в Киммерии, все такие, как ты?

— Все, — мрачно сказал Конан.

— Ну и страна! Поневоле начнешь возносить хвалы пресветлому Митре, что не угораздило там родиться! Провести всю жизнь среди таких рож, как твоя, — от этого самого бесстрашного гнома может бросить в дрожь!

Конан не ответил. В ядовитом замечании гнома касательно погони было зерно истины. Так просто казаки от золота не откажутся. Скорее всего, в ближайшее время за ним действительно вышлют погоню. Как только станет известно, что какой-то варвар из северной страны перехватил Аскольдова пленника, а самого Аскольда убил, казаки озвереют. Это было очевидно. Конан и сам бы озверел, окажись он на их месте.

Из задумчивости его вывел уже изрядно надоевший хриплый голос гнома:

— Эй ты, дылда! Покажи, где тебя продырявили.

— Что?

— Дай рану осмотрю, говорю.

Гном бесцеремонно толкнул Конана и ухватил своими короткими, поросшими рыжим волосом пальцами края раны на груди. Конан сжал зубы. Грязные пальцы больно тискали и жали рану, пачкаясь в крови. Привстав на цыпочки, гном пробубнил несколько слов, видимо, заклинания, а потом вдруг громко, раздраженно произнес:

— Да сядь ты толком, верста! Видишь же, что мне не дотянуться. Ростом вышел, а ума не набрался. Мне губами нужно коснуться.

— А чего меня губами касаться? — хмуро спросил Конан. — Я же не девка.

Однако сел, подчинившись маленькому существу, повелительно сверкавшему на него зелеными щелками глаз.

Склонившись над рукой, зажимающей края раны, гном залопотал на странном языке, все сильнее впиваясь пальцами в тело Конана. От боли у варвара зазвенело в ушах. Гном несколько раз дохнул и отпустил. Боль сразу прошла. На месте раны остался только розовый шрам. Конан потрогал шрам, покачал головой и вместо благодарности только и сказал своему пленнику:

— Ты голоден?

— Нетрудно догадаться, — фыркнул гном. Конан сгреб валявшиеся на земле седельные сумки, которые он заботливо перенес в одно место, считая их содержимое честно завоеванным трофеем. Из одной он вынул кусок твердого сыра, черствую лепешку и немного вяленой рыбы. Гном тем временем по-хозяйски пошарил в другой и извлек оттуда кожаную флягу, к которой тут же приложился, жадно и громко глотая. Наконец он обтер рот и впился зубами в вяленую рыбу.