Иван Афанасьев - Неспособный к белизне

Но кое-что опубликовано быть могло. Пускай, намёками, указывая не на знания, а на тенденцию их развития. Вот почему Юрий так усердно грыз гранит белведской науки. Стоит ли окунаться глубже, или уже достаточно, чтобы с чистой совестью отчитаться перед Просветленными: так, мол, и так, уважаемые, сделал всё, что мог? То, что смогли ученые Тэйжи, предсказавшие грядущую гибель своей планеты, не может быть автоматически перенесено на другие миры. Вот и Земля тоже, по большей части, представляет собой техническую цивилизацию, однако земные физики слыхом не слыхивали о Нечто, уничтожающем Вселенную. Правда, выбор Белведи не был случайным: как и на Тэйжи, местные жители не пользовались магией и не отрицали ее существования только в силу полного неведения.

Из белведских книг Кондрахин почерпнул оригинальную, на его взгляд, концепцию построения материи. В основе ее лежало представление о миг-пространстве, не имеющим ни протяженности, ни материальных объектов в любой форме. Стабильность миг-пространства напрямую связывалась с уровнем его внутренней энергии. Теоретически разогрев его должен был сопровождаться массовым появлением частиц и увеличением объема. Наоборот, резкое охлаждение уже существующего материального пространства вело к преобразованию микрочастиц в отрицательную энергию и остановке времени. К сожалению, Кондрахин выяснил, что теоретические разработки белведских физиков в этом направлении распространялись на объем пространства, равного одному атому вещества.

Но, может быть, это лишь видимая, надводная часть айсберга, а истинное знание надежно спрятано от глаз непосвященных? Ответить на этот вопрос, просто читая книги, было невозможно. Единственный выход — внедриться в какую-либо научную группу, занятую соответствующей тематикой. Юрий вздохнул, представив длительность своей "командировки".

В гостиницу Кондрахин вернулся поздним вечером. Его сосед по номеру не спал — прикладывал примочки к разбитому в кровь лицу. Обе брови были рассечены, нос и губы распухли.

Юрий покачал головой.

— Кто это так постарался?

— Да твой вчерашний, — невнятно ответил Треог. — Прямо не белвед, а машина какая-то. Думал, убьет.

— Дай-ка я погляжу, — предложил свои услуги Кондрахин. Он так давно не занимался целительством, что почти позабыл, что когда-то почти стал дипломированным врачом. Земным врачом-невропатологом с никелированным молоточком и иглой в руках. Смешно.

В первую очередь — снять боль. Интересно, подействует ли на белведа древний китайский приём? Приём подействовал. Теперь — осторожно стянуть пальцами разошедшиеся края раны над правой глазницей… Один из профессоров в институте рассказывал, как сшивают подобные и даже более глубокие раны в одном из африканских племен. Сажают прямо на кровоточащую плоть огромных и злых местных муравьев, и те своими челюстями очень быстро соединяют рассеченную ткань. Но здесь муравьев нет. Зато есть сила живого организма, которую надо лишь активизировать. Никакой магии, всего лишь грамотная тактика. И неважно, человек перед тобой, кошка или белвед.

Через полчаса на лице Треога остались два розовых рубчика, нос принял обычные очертания, губа, правда, оставались полноватыми. Но это ничего, к утру пройдет. Ведь впереди — заключительный день состязаний.

По большому счету Юрию был безразличен итог командной встречи, да и внешний облик Треога тоже. Но почему бы не сделать маленькое, но доброе дело и тем самым не заиметь должника? На всякий случай.

Кондрахин проснулся внезапно и долго лежал, не шевелясь и обдумывая свой сон. А приснилась ему какая-то чертовщина, в которой перемешались люди и бедведы, Просветленные и Стражи, а самое главное — Он, предначертанный враг, с которым он не справился в гитлеровской Германии, уступил его проекции на Тегле. Который чуть не погубил его в Школе с помощью черного камня.

Правая рука явственно ныла. Поначалу Юрий подумал, что просто отлежал её, уснув в неудобной позе. Но боль нарастала, и вскоре не осталось сомнений в ее происхождении. Но как Он достал Кондрахина здесь, в мире, лишенном магии? Что за механизм Ему удалось включить?

Юрий еще раз вернулся к своему сну. Да, он бахвалился перед Ним, вызывая на поединок погла. Уверенный в своем превосходстве. И тот почуял вызов и принял его! Но ведь мысленная связь с поверхности Белведа невозможна, об этом сто раз твердил Просветленный Алишер. В этой чертовщине предстояло еще разобраться, но была не менее важная задача: привести себя в форму. Ранее Кондрахин прибегал к помощи дикой груши или своего камня-оберега. Но дикие груши на Белведи не росли, а заветный камень в эту экспедицию он не взял, якобы, за ненадобностью. Неприятная история. Отказаться от боев, значит, попасть в лапы лекаря. Такой поворот Юрия не устраивал. Биться одной рукой? Тоже приятного мало. Противники-то не хилые, настучат по голове, как по барабану. А ведь предстоял еще один бой, согласие на который он дал еще в Фитире…

Кондрахин представил, что держит в немеющей руке свой камень. Не помогло. И образ был четким, и сосредоточенность полной, но — не помогло. Рациональный ум подсказывал: утро вечера мудренее, сними боль и усни, тебе надо быть, по крайней мере, свежим. Юрий послушался.

Свой первый бой Юрий, как ни странно, выиграл. Со стороны он, наверняка, выглядел этаким фанфароном — с опущенной вдоль тела правой рукой. Приходилось непрерывно двигаться и атаковать одной левой. Рассчитывать на внезапный нокаутирующий удар было смешно — самому бы не нарваться. Но его противник, видимо, ожидал от опущенной руки какого-то подвоха, поэтому сам больше защищался. Как бы то ни было, Юрий выиграл по очкам.

До следующего поединка было целых три часа, но восстановиться Кондрахин не смог. Последний бой отнял у него сил не меньше, чем четыре предыдущих вместе взятые. А тут еще рука… Оставалось надеяться на свой авторитет, ведь он был единственным из спортсменов обеих команд, кто пока не испытал горечь поражения.

Но соперник оказался не из пугливых. Видимо, и тренер что-то подсказал. На Юрия с первых секунд обрушился град ударов. Каждый из них мог стать последним. Кондрахин защищался в основном подставками плеча и локтя, на уклоны и нырки просто не хватало сил. Вот уже и левая рука словно не своя… Кулак бьет куда больнее, чем боксерская перчатка.

Лишь однажды Юрию удалось применить принцип "железной руки", некогда перенятый у одного из своих учителей — бурята Иванова. Это был сметающий блок с шагом назад. Такой удар способен переломать кости. Кости у белведа оказались крепкими, но пыл его поугас. По очкам Юрий, конечно, безнадежно проиграл, но хотя бы избежал почти неизбежного в его положении нокаута. Иначе говоря — сотрясения мозга.