Иван Афанасьев - Неспособный к белизне

— Может, стоит вначале послушать Юрена? — предложил старый физик.

— Я высказал своё предположение еще вчера: по всей видимости, причиной взрыва, и непредсказуемого изменения пространства явилось участие в эксперименте Квана Туума.

— Это мелочь, — досадливо прервал его Мун. — Появление материального объекта — вот что действительно интересно. Я предполагаю, что это убедительное подтверждение теории сопряженности микро- и макромира.

Физик упомянул теорию, утверждавшую, что размерность во Вселенной носит характер не линейки, а кольца. Согласно этой теории, проходы системы провал-фонтан могут одновременно иметь размеры и гигантских звезд и внутриатомных частиц. По этой гипотезе, каждая субатомная частица могла представлять собой самостоятельную замкнутую Вселенную.

— То есть, ты хочешь сказать, ган, что каменная глыба имеет не белведское происхождение? — уточнил Кондрахин.

— Вот именно! Это — гость из иной Вселенной!

— Ну, это мы скоро узнаем, — вмешался в разговор Кван Туум, — я уже отправил образцы химикам и геологам.

Кондрахин признался себе, что об этом он как-то не подумал. Это слишком расходилось с его представлениями о мироустройстве. Одно дело научная гипотеза, и совсем другое — столкновение с неведомым. Но если ученые подтвердят внебелведское происхождение обломка скалы, значит… Что это значит, Юрий еще не знал.

Следовательно, подумал Кондрахин, Кван Туум возвращался на полигон. Почему же он не взял образцы камня сразу? Ответ на этот вопрос он получил сразу после ухода физика-теоретика.

— Что собираешься делать с этим? — Кван открыл сейф и вытащил золотой самородок, по форме напоминающий грушу. — Мне пришлось еще раз съездить к месту испытаний: ни к чему охранникам знать про золото.

— Оставь на черный день, — предложил Юрий.

— Что значит — черный день?

— Когда он наступит, сам поймешь, — вздохнув, ответил Юрий. — Так когда будут готовы результаты экспертизы?

— Обещали как можно скорее, думаю, дня через три. Пока займемся подготовкой к следующему полевому испытанию. Мне придется закупить кучу всего. Самое главное — датчики излучений. Практически все они уничтожены взрывом. Уцелели только фотопластины, но они годны только для регистрации радиоактивного излучения и тяжелых частиц. Ни того, ни другого не было, я уже проверил. Ну, а ты сегодня свободен. Нет, погоди. Есть еще один разговор, который я всё откладывал, но рано или поздно решать эту проблему придется.

Юрий насторожился. Судя по такой преамбуле, ничего хорошего этот разговор ему не сулил.

— Говори, ган, между нами не должно быть недомолвок.

— Я тебе очень благодарен, Юрен. Честное слово, с другими я не сделал бы за это время и десятой доли того, что мы оба достигли к настоящему времени. Но этого мало, и ты, наверное, сам уже догадался, в чем дело. Нужно тиражировать твой опыт. Пока ты остаешься единственным, кому удается управлять внутриатомными процессами, проект не может считаться осуществленным. Представь, если с тобой что-нибудь случится.

— Я понял, можешь не продолжать. Должен сказать, что сам хотел поднять эту тему. Но не знал, как ты отреагируешь. Вероятно, режим секретности требует, чтобы исполнители не знали друг друга?

— В принципе, верно, — кивнул головой белвед, — но ты — не рядовой исполнитель. После предоставления тебе занкарского гражданства я официально назначу тебя своим заместителем, кто бы этому не противился. Ну, так ты согласен поработать с нашими людьми?

— Разумеется, ган. Но сначала я хочу попробовать с другим исполнителем.

Кван Туум недоуменно посмотрел на Юрия.

— Это будет знакомая тебе белведка Кэита Рут.

Занкарец опешил, но длилось это лишь несколько секунд. Его мощный аналитический мозг тут же просчитал все выгоды. Неважно, чем обусловлен неожиданный выбор Юрена. Главное, в отношении Кэиты Рут не потребуется проводить никаких дополнительных проверок. По сути, она неотъемлемая часть самого Юрена Островитянина.

— Хорошо, — согласился он, — если ты полагаешь, что так надо, то я согласен. Но она хоть что-то соображает в физике?

— Не думаю, что ей это потребуется.

Зима в Южном Фитире — самое мерзкое время года. Господствующие в этот сезон северо-западные ветры несут с собой промозглый сырой воздух, иногда, но редко — снежные заряды, тут же тающие. В такую погоду хорошо сидеть у жарко натопленного камина с хорошей книгой и бутылью вина.

Тхан Альфен не мог позволить себе такого удовольствия. Он на самом деле был промышленником, не только не требующим с разведки Гауриза вознаграждения за свою неофициальную деятельность, но зачастую сам финансируя тайные мероприятия. Одним из таких направлений явлалась материальная поддержка им сообщества темных физиков. Он ничем не рисковал: не будучи представителем этой науки, Тхан просто проявлял интерес к ней. Так, на Земле какой-нибудь уважаемый человек вправе иметь склонность к оккультизму, и никому не придет в голову преследовать его за это. По крайней мере, в нормальном государстве, каковым был Фитир.

Кто привлекает внимание? Тот, кто слишком резко выделяется из общей массы. И неважно, белый он или черный, главное, что не такой, как все. Чёрт или ангел. Тхан Альфен был профессиональным психологом, отнюдь не интуитивно пришедшим к такому пониманию. Белвед без недостатков — самое подозрительное существо.

Но на темных физиков он вышел не сам, его ориентировал Пандар. Это было около пяти лет назад. Гауризский разведчик только намекнул: хорошо бы, дескать, чтобы работы в этой области знаний не прекращались. Тхан скоро раскусил, в чем была подоплека такого поручения. Темные физики в Фитире не могли беспрепятственно продавать свой интеллектуальный товар. Они с удовольствием сливали новейшую информацию за так, лишь бы нашелся слушатель. А слушать Тхан умел, да еще как!

Он не был физиком, но умел не только слушать, но и запоминать, тем более, что в этой околонаучной среде принято было оперировать звучными и запоминающимися терминами: Большой Скачок, Черное Кольцо. Вполне вероятно, что среди этих говорунов находилось и немало проходимцев, а то и просто чокнутых, но были и крупные ученые. Последних привлекал герцог Мадирский.

Его Высочество всегда отличался экстравагантностью. Первоначально его состояние, унаследованное от предков, было сравнимо с бюджетом всего королевства. Потом герцог его подыстощил, но не настолько, чтобы его друзья испытывали нужду. Для Тхана Альфена герцог стал не только денежным мешком, но, главное, великолепным прикрытием. На старика уж давно махнули рукой: и в королевской семье, и в правительстве. Пусть старое дитя потешится, ему уж немного осталось.