Иван Афанасьев - Неспособный к белизне

Кван Туум тем временем спешно комплектовал оборудование. Ничего принципиально нового не требовалось, разве что мощный радиопередатчик и несколько видеокамер. Сфера охлаждения стала в несколько раз более объемной для удобства наблюдения с большого расстояния. Каждый аппарат, каждую деталь Кондрахин проверял лично, в необходимых случаях "доводя до ума".

Сами испытания должны были пройти в горах Северного Фитира. Чтобы замотивировать приезд туда, Юрий по телефону договорился с Ноисце, что в этот раз проведет два боя: один в столице королевства, второй — в Хевеке, где в разгаре зимний сезон и множество богатых иностранцев, жаждущих развлечений. Переговоры и согласования где-нибудь на Земле длились бы не один месяц. Белведы управились за четыре дня.

И всё это время Юрий практически постоянно пребывал в университетской лаборатории. Дома он находиться не мог: здесь всё кричало о Кэите. Ее платья и милые безделушки, мнящийся в тишине звуки ее легких шагов, жаркого ночного шепота. Она была слишком жива, чтобы умереть. Только теперь Кондрахин по-настоящему понял смысл слов, некогда услышанных им от наставницы Лады. Дескать, ей не суждено подняться на более высокий уровень, ибо она не в силах совладать со своими привязанностями. Что это такое, Юрий узнал на собственной шкуре. Он и раньше терял близких ему существ, но всё это было не то и не так. Странно, совсем недавно он был готов навсегда расстаться с Кэитой, испытывая по этому поводу лишь легкую грусть. Он попытался уверить себя, что просто скорбит по юной жизни, оборвавшейся, в том числе, и по его вине.

Нужно было стиснуть зубы, попытаться загрузить себя работой. А работы для него практически и не было. Проверка исправности и надежности оборудования, закупленного Кваном Туумом — не в счёт. Белвед и сам в этом прекрасно разбирался, а после трагедии сделался вдвойне осторожнее. Единственное, что реально сделал Юрий, это усовершенствование радиопередатчика. Но и с этим он справился за несколько часов, благо в их лаборатории разного рода деталей было предостаточно.

Накануне вылета в Фитир Кондрахин заехал домой, где его — увы — не встретил и никогда уже не встретит ласковый женский щебет. Он бесцельно ходил по пустым комнатам, вдруг задерживаясь в самых неподходящих местах. Здесь ничего не изменилось за исключением, разве что, накрытого им стола для прощального ужина с Кэитой. Просто дом стал нежилым.

Юрий подошел к платяному шкафу, встроенному в стену, и потянул за ручку. На него выглянул край розового платья, подаренного им Кэите одним из первых. Она его очень любила. Неожиданно для себя Юрий схватил мягкую бархатистую ткань и поднес к губам.

В следующую секунду, не оглядываясь, он вышел из дома.

В Фитиро команда из восьми белведов вместе с Кондрахиным разместилась в многоместном номере. Уже через несколько минут один из сопровождающих принес местную прессу. Все газеты сообщали о предстоящем бое с участием Юрена Островитянина. Делались прогнозы, как в его пользу, так и в пользу его более молодого и менее именитого соперника. Значительно меньше внимания журналисты отвели поединку в Хевеке.

Юрий инструктировал своих то ли конвоиров, то ли телохранителей:

— В клуб Ноисце со мной пойдут двое, и не забывайте: это вы со мной, а не я с вами. Посторонних там не бывает, а вот по дороге будьте внимательны. Остающиеся в гостинице охраняют снаряжение — оно представляет особую ценность для вражеской агентуры, если та пронюхала истинную цель нашего появления в королевстве.

Все эти наставления охранники получили еще в Занкаре от своего непосредственного руководства, но выслушали Юрия с полным вниманием. Им было приказано охранять Юрена и Квана Туума даже ценой собственных жизней и, поскольку распоряжаться стал Юрен, они сочли его главным.

До клуба отправились пешком, благо до него было несколько шагов — с тем расчетом и выбиралась гостиница.

Ноисце встретил Юрия со всем радушием, на его сопровождение почти не обратил внимания. К своему удивлению Кондрахин увидел в помещении и Тхана Альфена. Визит разведчика сюда противоречил их договоренности: избегать личных встреч, кроме заранее назначенных. И, разумеется, происходящих в условиях полной конспирации. Что это — случайность? Или ситуация вышла из-под контроля? По большому счету судьба Тхана Альфена совсем не волновала Кондрахина. Но любое неожиданное изменение обстановки могло отразиться на его собственных планах.

— Ган? — он изобразил удивление. — Что привело тебя в стан противников? Или решил перекупить у Ноисце мой контракт?

Тхан Альфен добродушно улыбнулся.

— Мы больше не противники, боец. Вот, решил я передать свой клуб в руки Ноисце-гана. Уже не управляюсь с ним, а бойцов жалко.

— Я ждал тебя вчера, — прервал их светский разговор Ноисце. — Ты рискуешь, Юрен. Провел хотя бы пару полноценных тренировок.

— Ерунда, — отмахнулся Кондрахин, — сейчас разомнусь, этого будет достаточно. Кто из серьезных бойцов сейчас на месте?

— Да почти все. Треог тебе подойдет? Тогда пойдем в зал.

Центральная площадка была окружена несколькими десятками бойцов, по большей части молодых. Некоторых Юрий помнил, других видел впервые. Рядом возник Треог, и товарищи по команде приветствовали друг друга традиционным несильным ударом кулак в кулак. Затем оба протянули вперед руки для обматывания их ремнями.

— Давай я, — предложил свои услуги Тхан Альфен, — в последний раз.

Он взял протянутые ему широкие ремни и стремительными витками обмотал ими сначала одну, а затем вторую кисть Кондрахина. Под самым первым витком Юрий почувствовал что-то мягкое и постороннее. На мгновенный вопросительный взгляд Тхана он незамедлительно ответил, опустив веки: понял.

Поступок для сверхосторожного Тхана Альфена был удивителен. Вот так, под надзором десятков глаз, решиться на передачу записки? Видать, что-то важное и не терпящее отлагательств заставило его пойти на риск. Но, надо признать, операцию он проделал с артистизмом фокусника-виртуоза.

Поединок с Треогом не был обременительным. Молодой боец понимал значимость Юрена для клуба и избегал причинить тому случайную травму. А Кондрахин, в свою очередь, думал не об этом и предстоящих поединках, а о том, что написал Тхан Альфен.

По окончании схватки бойцы направились в ванные кабины, на ходу освобождаясь от ремней. Скатанную в шарик записку Юрий прочно удерживал, прижав ее мизинцем к ладони. Следом за ним невозмутимо шагали охранники. Перед дверью ванной один из них опередил Кондрахина.

— Подожди, ган.

Что белвед делал там в течение нескольких минут, Кондрахин не знал. Может быть, произвел банальную проверку, а, может, установил какую-нибудь аппаратуру. В последнее верилось с трудом: во-первых, слушать там было некого, а видеонаблюдение через несколько минут станет невозможным из-за поднимающегося горячего пара. На всякий случай Юрий немного помедлил, прежде чем развернуть записку. Набранная мелким, но четким шрифтом, она гласила: